Дневник самоходчика

Когда радужное сияние вспыхнуло над бугром, под который мы спускались, наша четверка выстроилась в шеренгу поперек проезжей части шоссе, и наш хозяйственник лихо вскинул вверх руку. К нашей радости и удивлению, машина, ослепив нас ярким светом, послушно остановилась, шофер даже мотор заглушил. Фара погасла. Когда глаза наши привыкли к темноте, мы разглядели, что задержали «Виллис». На переднем сиденье его, рядом с водителем, виднелась плотная фигура со светлыми и широкими генеральскими погонами на плечах… Неприятный холодок пробежал по нашим спинам, а ноги, двинувшиеся было на посадку, словно приросли к земле. Ну кто бы мог подумать, что такое большое начальство станет в глубоком тылу разъезжать по ночам!

Полюбовавшись с минуту нашей группой, застывшей, в отличие от гоголевских героев, по уставной стойке «смирно», генерал как-то по-домашнему поманил нас к себе пальцем, приговаривая:

— А ну-ка подойдите сюда, молодые люди!

После того, как все четверо, переставляя негнущиеся ноги, приблизились к машине, он представился:

— Генерал-майор Н., начальник Учебного центра самоходной артиллерии.

Мы по очереди доложились.

— Позвольте ваши увольнительные.

Их ни у кого, как и следовало ожидать, не оказалось.

— Ваши удостоверения личности.

Мы отдали. Генерал протянул их через плечо кому-то на заднем сиденье, не видному из-за широкой генеральской спины.

— Адъютант, запишите фамилии, звания, номер части и доложите завтра командиру полка.

Вспыхнул карманный фонарик, и адъютант склонился над планшеткой. Тут многоопытный хозяйственник, немного опомнившийся от испуга, обратился к генералу:

— Товарищ генерал-майор, разрешите доложить!

— Что у вас еще?

— Я отлучался из расположения части с разрешения своего непосредственного начальника — начпрода полка.

— Адъютант, отметьте это против фамилии товарища старшего лейтенанта, а утром, когда будете звонить в полк, проверьте.

— Слушаюсь, товарищ генерал!

— Вы свободны, молодые люди! А подвезти вас, к сожалению, не могу, — сказал генерал, возвращая нам офицерские удостоверения, и с деланым сокрушением развел руками.

«Виллис» быстро умчался, а мы, как пришибленные, молча побрели дальше. Об этом ночном «походе» конечно же будет сообщено командиру полка. И чем все это кончится? Наверняка грандиозным скандалом. Скорей бы наступало утро. Тяжелее всего мучиться в ожидании развязки. И все случилось из-за того, что нестерпимо захотелось хоть на минуту увидеть Лиду. Кажется, я люблю ее. Но до этого никому нет ровно никакого дела, а служба, уважаемый товарищ техник-лейтенант, остается службой.

28 июня

Командир полка, встретив меня в обеденное время около офицерской столовой, то есть высоких узких столов из еловых жердей под открытым небом, подозвал меня к себе и устроил великолепный разнос в фельдфебельском духе, но это еще было не самое страшное. Узнав, что я комсомолец, он тут же приказал сдать ему билет.

Совершенно убитый, отсиживаюсь, забившись в палатку, кляня себя на все лады. Лида, Лидушка! Как мне стыдно перед целым светом и как хорошо, что тебе ничего об этом не будет известно.

Поволновавшись часа три, беру себя в руки (все равно, как это в «Теркине» говорится, «дальше фронта не пошлют», а мне именно туда и надо) и решаю терпеливо ожидать решения своей участи. Да, собственно, она решена еще до роковой ночной встречи на шоссе: я всего-навсего только кандидат в водители, так как до сих пор не включен ни в какой экипаж. А это значит, что в этом полку мне не быть. Вот только с ребятами из своего экипажа жаль расставаться: сдружились за полгода крепко; а сколько трудов тяжких положили на свою аварийную машину, сколько натерпелись из-за нее — и все впустую.

30 июня

Сегодня полку вручалось Гвардейское знамя. На ровном цветущем лугу выстроились черные шеренги экипажей и зеленые прямоугольники остальных подразделений. Самоходчикам было приказано надеть танкошлемы и черные огнезащитные костюмы, состоящие из брюк и курток.

Снова прочитан приказ о присвоении полку гвардейского звания. И вот, преклонив правое колено, солдаты и офицеры произносят — нам с Павлом отлично слышно — слова грозной гвардейской клятвы…

С тяжелым сердцем и одновременно с гордостью следим с товарищем за ходом захватывающего церемониала. Стоя в стороне, в тени опушки.

После торжественного марша, которым завершилось вручение Знамени, народ разошелся по своим палаткам. И мы отправились поздравлять свои бывшие экипажи и знакомых водителей и командиров. По пути в столовую Павел сказал, что подал уже второй рапорт об отчислении.