Дневник слабака. Собачья жизнь

Я не знал, что мне с ним делать, как вдруг появились родители Роули. Я был очень рад их видеть, потому что смекнул: кто, как не мистер Джефферсон, сумеет научить этого шкета уму-разуму.

Но мистер Джефферсон был вне себя — он был ПРОСТО в бешенстве. Он сказал, что они с миссис Джефферсон разыскивают нас целый час и уже собирались заявлять в полицию.

А потом сказал, что мы немедленно уезжаем. Мы направились к стоянке, но нам пришлось идти мимо зала с игровыми автоматами. Я спросил мистера Джефферсона, не может ли он — пожалуйста! — дать нам ещё один доллар, раз у нас не вышло потратить предыдущий.

Но, видимо, я попросил о чём-то таком, о чём не нужно было просить, потому что мистер Джефферсон, ни слова не говоря, повел нас к машине.

Когда мы вернулись в хижину, мистер Джефферсон сказал, чтобы мы с Роули немедленно отправлялись спать. И это было просто возмутительно, потому что на часах ещё даже восьми не было и на улице было светлым-светло.

Но мистер Джефферсон сказал, чтобы мы немедленно ложились и чтобы до утра он не слышал от нас ни звука.

Роули принял это очень близко к сердцу. Судя по всему, это были его первые контры с отцом.

Я решил немного разрядить обстановку. Я походил по жёсткому ворсистому ковролину, а потом ради прикола ударил Роули разрядом статического электричества.

Это, по-видимому, встряхнуло Роули. Он тоже походил кругами по ковролину, шаркая по нему ногами, а потом вернул мне должок, когда я чистил зубы.

Я не мог смириться с тем, что Роули меня переиграл, поэтому, когда он лёг в кровать, я взял его шарик с резинкой, оттянул толстенную резинку и отпустил её.

Если бы мне пришлось это повторить, то, наверное, я бы не тянул так сильно.

Когда Роули увидел красное пятно у себя на руке, он начал вопить, и я понял, что это привлечёт внимание. Ну, конечно, через пять секунд его родители уже были тут как тут.

Я попытался объяснить, что красное пятно на руке у Роули было от резинки воздушного шарика, но для Джефферсонов это, по-видимому, не имело никакого значения.

Они позвонили моим родителям, и через два часа приехал папа и забрал меня домой.

Понедельник

Папа страшно злится, что ему пришлось за мной ехать и потратить четыре часа на дорогу туда и обратно.

Но мама была само спокойствие. Она сказала, что инцидент, произошедший между мной и Роули, был просто дурачеством и что она рада, что мы с ним снова приятели.

Но папа продолжает злиться, и отношения между нами стали довольно прохладными. Мама пытается подыскать нам какое-нибудь совместное занятие — она считает, что мы, к примеру, могли бы сходить в кино, чтобы помириться, но я думаю, что именно сейчас нам с папой лучше всего держаться друг от друга подальше.

Мне думается, что папа ещё долго будет хандрить, и дело здесь не только во мне. Когда я открыл сегодняшнюю газету, вот что я увидел в рубрике «Искусство»:

Вчера вечером папа зашёл ко мне в комнату, чтобы со мной поговорить, — за последние три дня это была наша первая беседа. Он сказал, что хочет быть уверенным, что в воскресенье я буду поблизости, и я ему это пообещал.

Позже я услышал, как он разговаривает с кем-то по телефону, и мне показалось, что разговор был секретным.

После этого я спросил у папы, не собирается ли он отвезти меня куда-нибудь в воскресенье, и мне показалось, что мой вопрос его смутил. Он ответил, что «нет», но глаза у него бегали.

Я понял, что папа сказал неправду, и забеспокоился.

Однажды папа уже собирался отправить меня в военную академию, так что в этом смысле от него можно было ждать чего угодно.

Я не знал, что мне делать, поэтому рассказал Родрику о том, что происходит, и спросил, есть ли у него какие-нибудь идеи насчёт того, что замышляет папа. Родрик ответил, что должен подумать, и вскоре пришёл ко мне в комнату и закрыл за собой дверь.

Родрик сказал, что, кажется, папу так разозлила эта история с Роули, что он решил от меня избавиться.

Я не очень-то ему поверил, потому что Родрику далеко не всегда можно верить на сто процентов.

Но Родрик сказал, что если я ему не верю, то мне стоит заглянуть в папин ежедневник и самому во всём убедиться.

Поэтому я отправился в папин кабинет и посмотрел, что у него записано в ежедневнике на воскресенье, и вот что я обнаружил:

Я почти не сомневаюсь, что к этому приложил руку Родрик, потому что почерк уж больно смахивал на его. Но папа — чувак непредсказуемый, так что, думаю, мне просто нужно дождаться воскресенья, чтобы выяснить всё наверняка.

Воскресенье

Папа не продал меня и не отдал в приют — это хорошая новость. А плохая — он вполне может это сделать после того, что случилось.

Около десяти часов утра папа сказал, чтобы я сел в машину, потому что он хочет отвезти меня в город. Когда я спросил его: «Зачем?» — он ответил, что это сюрприз.

По дороге в город мы остановились на заправке. Папа оставил на бардачке карту и записи с подробностями маршрута, так что теперь я знал, куда мы направляемся: Бейсайд-стрит 1200.

Я страшно запаниковал и впервые в жизни воспользовался своей «Божьей коровкой».