Дневник сорной травы

– Подскажите, как мне лучше всего поступить. Когда речь идет об Анне, я… больше не бизнесмен, не решительный человек, я… просто не знаю, что мне делать! Анна… она такая… Мне бы не хотелось огорчать ее.

– То есть вы не хотите, чтобы ваша жена догадалась…

– Не хочу! – перебил его Салахов. – Совершенно не хочу! Пусть все останется в тайне.

– Так вы поедете в Андреевское?

– Да, да… поеду, но… чтобы Анна ни о чем не узнала. У нас сложные отношения…

– Понятно. Тогда приезжайте, как я уже сказал, заранее, побеседуйте со сторожем. Он славный малый и любит деньги. Не скупитесь, и он будет на вашей стороне. Охрану с собой не берите. Рискнете?

– Пожалуй…

– Машину спрячьте в лесу, а потом спрячьтесь сами. И наблюдайте.

– Куда мне спрятаться?

– Возле дома есть небольшая кирпичная постройка, вроде летней кухни. Через окно вам будет видно оттуда все, что происходит во дворе. Но в этом случае вы не сможете свободно передвигаться. Вдруг понадобится заглянуть в окно дома?

– Вы предлагаете мне подглядывать? – возмутился Юрий.

– Не я вам предлагаю, а вы намереваетесь это сделать и спрашиваете у меня как! Я вам пытаюсь объяснить. Нельзя, Юрий Арсеньевич, следить за своей женой, сохраняя приличия. Слежка есть слежка.

– Хорошо, хорошо… Ладно, говорите. Где же мне, в таком случае, спрятаться?

– Думаю, лучше всего в саду за домом. Оттуда видны окна, и можно менять точку наблюдения. Вдоль забора растет малина, так что легко пробраться из сада во двор, оставаясь незамеченным. Если проявите определенную сноровку, все сможете увидеть. Надеюсь, вы не боитесь ночной росы, вампиров и привидений?

– Не говорите глупостей!

– Вот и отлично.

Салахов минут десять сидел неподвижно, обдумывая разговор с адвокатом. Придется ехать в Андреевское. Что бы ни ждало его там, знать всегда лучше, чем оставаться в неведении. Он устал чувствовать себя слепцом, который бредет на ощупь, не понимая куда. Если сделать все, как говорил Пономарев, Анна ни о чем не догадается. А вдруг все-таки… О, как она станет тогда презирать его! Ну и что? Плевать! Да, он достоин презрения из-за своей унизительной любви к ней, из-за того, что не может совладать со своими чувствами. Ему хочется знать о ней все, каждый темный уголок ее души, а она не пускает его дальше гостиной, вынуждает брать украдкой то, что принадлежит ему по праву. Дело дошло до того, что он – Салахов! – собирается красться за ней, как вор, как преступник, подслушивать, подглядывать. Черт с ними, с приличиями! В конце концов, он увидит, что она делает в доме, который купила тайно от него…

Когда Салахов принял окончательное решение, ему стало легче. Он набрал номер родителей.

– Юрочка! – запричитала мать. – Как ты там, дорогой? Не забываешь обедать? Вряд ли твою… жену волнует твое здоровье, сынок. Поэтому заботься о себе сам. Такая уж у тебя горькая судьба.

– О боже, мама! Прекрати эти дешевые трюки, умоляю тебя. Все твои грандиозные замыслы поссорить меня с Анной шиты белыми нитками. Сколько можно? Неужели тебе до сих пор не надоело?

– Поссорить вас?! – завопила она, вне себя от возмущения. – Я днем и ночью только и думаю о вашей семье. Деток бы вам бог послал, тогда все было бы по-другому. Но эта женщина…

– Мама, – сказал Юрий, давно научившись не обращать внимания на подобные выпады. – Вас ни разу не пытались ограбить?

Пожилая дама замолкла, будто наткнулась на невидимую преграду. Несколько минут она пыталась сообразить, о чем ее спрашивают.

– Ограбить? – переспросила она в недоумении. – При чем тут…

– Конечно, ни при чем. Просто скажи, вашу квартиру когда-нибудь посещали воры?

Она задумалась. Что-то такое было, давно…

– Кажется, да, Юрочка. А почему ты спрашиваешь?

– Интересно. Взяли что-то?

– В смысле украли? Да… то есть, нет… Все перевернули, все шкафы, комоды. Да, помню! Папа ужасно кричал, ведь у него в кабинете вытряхнули из ящиков все бумаги, папки, блокноты. Его чуть удар не хватил. Ты же знаешь, как он привязан к своим вещам.

– Когда это случилось?

– Когда?.. – она добросовестно пыталась вспомнить. – Лет двенадцать-тринадцать назад. Я уже забыла.

– Милицию вызывали?

– Нет. Ведь ничего не пропало. Впрочем, у нас никаких особых ценностей нет.

– Почему я ничего не знал?

– Тебя не было. Ты как раз уехал… И потом, зачем зря тебя расстраивать? Если бы что-то украли, тогда конечно. А так…

Юрий поговорил еще немного с матерью, и у него разболелась голова. Почти всегда после разговора с ней он чувствовал себя подавленным: настроение портилось, появлялось желание выпить. Но пить в такую жару…

– Люба! – раздраженно окликнул он секретаршу. – Принесите холодной воды.

Любочка засияла, как будто выиграла миллион, и, не помня себя от счастья, понеслась к холодильнику.