Дневник тайных пророчеств

- Один из основателей графологии, Вильям Прайер, утверждал, что написанное рукой является фактически «написанным умом»! Он доказал, что, если автор потерял правую руку и вынужден использовать левую или даже ногу или рот, основные признаки почерка сохранятся, хотя письмо и не будет столь беглым, как было ранее! Признаки в почерке подобны симптомам в медицине!

- Иван Иванович, давайте ближе к делу, - попросил отец Андрей.

- Пожалуйста! Рассмотрим характер автора стихотворения. О, это очень глубокая и очень противоречивая натура. Взгляните на эти мелкие, убористые буковки, похожие на букашек. Это почерк человека обидчивого и закомплексованного. Но обратите внимание и на четкость линий. Строка начинается вяло, но с каждой следующей буквой почерк как бы распрямляет голову. Это писал человек, взявший на себя смелость переделать свою судьбу. Прыгнуть выше собственной головы! Взгляните на буквы «х» и «у»!

- Иван Иванович, ближе к делу, - снова попросил дьякон. - Кто автор стихов?

- Кто автор стихов - я не знаю. Но я знаю, чей это почерк.

- И чей же?

- Русского поэта Николая Гумилева, расстрелянного большевиками за участие в монархическом заговоре!

Дьякон и Женя переглянулись.

- А что насчет барана? - спросила Женя. - Его тоже нарисовал Гумилев?

- Я не занимаюсь баранами, - ответил графолог рассеянно. - Но я видел другие рисунки Гумилева и вполне допускаю, что этот многоглазый мутант - его рук дело.

В объемистом животе графолога заурчало. Он положил руку на живот и стыдливо посмотрел на Женю.

- Милая барышня, как вы относитесь к свежим круассанам?

- Я не ем мучного, - сказала Женя.

- А вы, дьякон?

- Отношусь неплохо, но сейчас не голоден, - ответил отец Андрей.

- В самом деле? Ну, тогда я, с вашего позволения, схожу за молоком. У меня застарелый гастрит, и я совершенно не переношу чувство голода.

Как только графолог вышел из комнаты, Женя встала с кресла, подошла к стеллажам и стала просматривать корешки книг.

- Марк Аврелий Северин, - прочла она вслух. - «Пророк, или Предсказание по почерку». - Женя обернулась на дьякона и удивленно спросила: - Неужели графологи могут предсказывать будущее?

- Громов может, - ответил дьякон. - И неплохо на этом зарабатывает.

- Должно быть, у него очень богатые и очень доверчивые клиенты, - усмехнулась Женя.

- Насчет первого вы правы, а вот со вторым можно поспорить. В числе его клиентов есть известные политики. А уж их никак не назовешь излишне доверчивыми людьми.

Громов вернулся в комнату, неся в руках пакет молока и тарелку с круассанами.

- Вот и я! - громогласно объявил он и уселся в скрипучее кресло.

- Иван Иванович, - осторожно заговорила Евгения, - а вы в самом деле предсказываете будущее?

Громов слегка стушевался и метнул на дьякона быстрый, сердитый взгляд, как бы говоря: «Не стоило ей об этом говорить».

- Иногда предсказываю, - хмуро ответил он. - А что?

- И вы верите в свои предсказания?

Громов хмыкнул и наполнил стакан молоком.

- Существует некое информационное поле, - заговорил он. - Я предпочитаю называть его полем сознания. Когда человек рождается, его мозг подобен несовершенному радиоприемнику. Но постепенно этот сложный механизм совершенствуется, обрастает недостающими деталями, и качество приема сигнала становится лучше. Так появляется сознание.

- То есть сознание - это не функция нашего мозга?

Графолог улыбнулся:

- Помилуйте, барышня. Разве радиоприемник сам сочиняет музыку? Нет! Он лишь ловит радиоволны и преобразует их в аудиосигнал. Так же действует и наш мозг. Сам по себе он ни на что не способен.

- Значит, со смертью мозга сознание не умирает?

- Рано или поздно любой радиоприемник ломается, и его выбрасывают на свалку. Но это не значит, что радиоволны, которые он улавливал, исчезают. Пространство по-прежнему пронизано ими насквозь! Или возьмите свет звезд… - Громов отхлебнул молока и облизнул губы. - Множества звезд из тех, что мы видим на небе, давно не существует! Но мы все еще видим их свет. Он достиг Земли и понесся дальше - сквозь пространство и время!

Громов снова отхлебнул из своего стакана и задумчиво почмокал маленьким, узким ртом. На верхней губе у него остался белый полукруг от молока. Женя улыбнулась.

- Итак, вы хотите сказать, что предсказатель просто улавливает чужие волны? - сказала она.

- Ну да, - кивнул графолог. - Диапазон его «приемника» шире, чем у обычных людей. И то, что для других - простые радиопомехи, для пророка - отчетливая музыка. Пророк - это сложнейший и сверхмощный телескоп, позволяющий видеть звезды там, где прочие видят лишь непроницаемую тьму!

Воодушевленно разглагольствуя, Громов так сильно махнул рукой, что молоко из его стакана едва не выплеснулось Евгении на джинсы.

- И все-таки я не понимаю, какое это имеет отношение к графологии? - сердито проговорила Женя. - И какая связь между почерком человека и светом умерших звезд?

- К воротам будущего подходит множество ключей, - с хитрой улыбкой сказал Громов. - И почерк человека - лишь один из них. Ключ хироманта - линии руки, ключ цыганки - карты, ключ оккультиста - хрустальный шар. Ну, а для меня это почерк!