Читаем Дневник. Том IV. 1862. Душеполезные наставления. Познай самого себя полностью

Если мы беспристрастно рассмотрим причины ненависти к нам других, их грубости, дерзости и неблагодарности к нам или неисправности по службе, то окажется, что причиною всего этого большею частию — мы сами, наша злоба, недоброжелательство, скупость, зависть, раздражительность, внутреннее нерадение и другие страсти и слабости. Каждый прилежно рассмотри сам себя и вини во всех неприятностях, причиняемых от других, больше себя самого. Кто озлобит вас, аще благому подобницы будете? (1 Пет. 3, 13.)

Хоть тяжело, но как–либо перемогись, не спи днем и будь весь день в деятельности: это утончает сердце, облегчает плоть и делает удобною молитву сердечную и всякое дело. Только в крайности спи днем. — Опыт. И ночью спится хорошо, и встается легко.

Терпи согрешающих не только против тебя, но и против Бога, имея в виду долготерпение Божие к грешникам; не раздражайся и не выходи из себя при выговорах, но в кротости всаждай слова наставления (Ср.: Гал. 6, 1; 2 Тим. 2, 25), по совету Апостола. — Невозможное дело — жить с грешниками и не видеть их согрешений, не терпеть их невнимания и нерадения к Богу и ко всем делам благочестия. Да притом и сами мы грешники: часто подвержены тому же нерадению о благоугождении Богу и спасении души своей, потому тем более должны снисходительно обращаться с грешниками.

Не будь чревоугодлив и лаком: в наполненном сладостями чреве живет сладострастие и хула на святыню, сладострастное чрево глухо к молитве. Ему недоступна духовная сладость, по крайней мере, с большим трудом достигается, именно тогда, когда непощадением тела на молитве выбьется, так сказать, вся сладость из чрева. — Опыт.

Запасись, на случай искушений вражиих, терпением и беспристрастием к деньгам и любовию к ближнему. Искушение. Февраля 24 дня пред исповедью.

Помни щедроты человеколюбия Божия — и сам снабди себя этими щедротами человеколюбия.

Согрешил ко Господу: для ближнего, для образа Божия пожалел тлена и из–за тлена возненавидел образ Бессмертного Царя.

Искусителю оставлена полная свобода искушать нас во всякое время и даже тогда, когда нам больше всего не хотелось бы подвергаться искушению. Когда мы не готовы к нему, когда удобно можем пасть от искушения. — Чтобы избавиться от искушения, надо, главное, ни во что вменять (Ср.: Флп. 3, 8) земные блага и любить Бога всем сердцем, не предпочитая Ему ничего, и любить ближнего, как себя, не предпочитая ему ничего земного, оставляя ему прилежно долги ого против нас.

† Правдою и судом истинным (Ср.: Дан. 3, 28, 31) Господь попускает на нас искушения лукавого — да пробудит нас от дремоты и нечувствия сердечного и да распалит нас огнем покаяния о грехах наших, коим нет числа и коих по самолюбию мы не чувствуем.

† Слава Создателю Премилосердому, что Он в явление правды Своей попускает искусителю искушать и мучить нас — да пробудившись от окамененнаго нечувствия [81], лености и расслабления сердечного, почувствуем всю бездну зла, в которой мы погружены, да ужас спасительный обымет нас, да сознаем свою величайшую греховность и непотребство и да не возомним о себе ради некоторых дел благих, что мы праведники, да избежим фарисейского лицемерия, фарисейской гордости и фарисейского осуждения (См.: Лк. 18, 9–14). Праведен Ты, Господи (Пс. 118, 137), и правдою и судом истинным наводишь Ты на нас все искушения (Ср.: Дан. 3, 28, 31).

В сердце моем я могу заключить и Бога и людей верою и любовию, молитвою веры и любви. Как глубоко и пространно сердце человека! Как человек велик!

Монарх — отец отечества. Законно. Един Бог и Отец всех (Еф. 4, 6) — один и отец подданных. Един глава рода человеческого — Адам. — Родоначальник народа еврейского… Единые судии. Цари…

Если я буду истинным пастырем и отцом вашим, то наперед зпаю, что буду жить в признательной памяти вашей и по смерти моей и вы будете прославлять меня, и чем меньше я буду заботиться о вашей о мне славе здесь — на земле — при своих усердных трудах во спасение ваше, тем больше просияет слава моя по смерти: я и мертвый буду заставлять вас говорить о себе. Такова слава грудящимся на пользу общую.

Рабы Божии и ныне часто поставляют себя мысленно на Страшном Суде и приносят пред очи Праведного и Всесвятого грехи свои.

Господи! От Коего все и в Коем все — не оставляй меня. Близость моя! Помилуй мя!

Ты существо, добровольно падшее, растленное грехом — вот где сильнейшее побуждение для тебя к молитве; ты получаешь ежедневно величайшие милости от Бога — вот где сильное побуждение к благодарению Бога; ты ежедневно созерцаешь дела всемогущества, премудрости и благости Божией — вот где побуждение к ежедневному славословию.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное