Читаем Дневник. Том IV. 1862. Душеполезные наставления. Познай самого себя полностью

К возможности все осуществлять присоедини Его бесконечную благость, по которой Он есть Источник приснотекущий [92] как бытия, так и всех даров бытия: Он есть Бог дарований, Бог милости и щедрот [93]. Просите — и дастся вам: ищите, и обрящете: толцыте, и отверзется вам (Мф. 7, 7). К этому присоедини премудрость Божию, которая в даровании умеет избирать для нас самое лучшее, самое соответствующее нашему духовному и телесному состоянию благо. — С твоей стороны требуется твердая несомненная уверенность в возможности исполнения для Господа твоего прошения и еще то, чтобы прошение твое было непременно благое, о благом, а не о чем–либо худом. Даст, сказано, блага просящим у Него (Мф. 7, 11).

Видел и слышал я людей, которые с лукавством и злорадством рассказывают о некоторых темных пятнах в жизни и деятельности великих и даже святых людей и из–за этих темных мнимых или истинных пятен порицают всю жизнь человека, называя его лицемером и едва не богоотступником. Они представят вам и факты — только эти факты так же темны и сомнительны, как темна их подозрительная, лукавая душа, которая из чужого пятна, из чужого греха, чужой слабости хочет извлечь для себя мнимое оправдание для своих порочных дел. — Но не оправдают они себя, а больше навлекут осуждения на себя за то, что видят сучец во оце брата своего и осуждают его, бервна же (по–истине бревна) во оце своем не чуют (Ср.: Мф. 7, 3). Ты говоришь: в этом святом отце или в этом благочестивом человеке есть такие и такие грехи. Что же? — Он — человек. Но никто из людей не безгрешен. Аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем, и истины несть в нас (1 Ин. 1, 8). Но разве ты без греха? Если же нет, что же ты бросаешь в брата камень осуждения (Ср.: Ин. 8, 7)? — Если бы я стал разбирать твою жизнь по слову Божию, то я собственными твоими словами осудил бы тебя в бесчисленных и тяжких грехах: и в гордости, и в кичении, и в неверии, в любодеянии и в прелюбодеянии, и в кривотолковании Слова Божия и заповедей Божиих, и в холодности к своей вере — и мало ли в чем. — Я нашел бы, что, может быть, все тело твое темно, потому что сердечное око твое лукаво (Ср.: Мф. 6, 23). — Ох! Как мне это противно — диавольское злорадство о грехе ближнего, это адское усилие доказать его истинную или мнимую его слабость. И люди, так поступающие, еще смеют говорить, что они уважают и всеми силами стараются исполнять закон о любви к Богу и ближнему. Какая же тут любовь к ближнему, когда даже в великих и святых людях намеренно хотят видеть и отыскивать темные пятна, за один грех чернят всю его жизнь и не хотят покрыть греха ближнего, если он действительно есть? — Забыли они, что любовь вся покрывает (1 Кор. 13, 4, 7) (Толкование о Филарете). [94] Как много делают зла эти нравственные черви себе и другим! — Они подрывают во многих законное уважение к известной особе, затемняют для них свет ее, отвлекают от подражания ей и смущают души их помыслами осуждения, а себе вредят тем, что принимают от диавола яд осуждения ближнего. — Брат! Ты кто ecu судяй чуждему рабу? Своему Господеви стоит или падает. — Станет же, силен бо есть Бог поставити его (Рим. 14, 4).

Призвавши Духа Святого на предлежащие па престоле Дары и освятивши их молитвою преложения [95] помяни, что небо и земля мимоидут — словеса же Господни не мимоидут (Ср.: Мф. 24, 35), — и что хлеб и вино непременно прелагаются в Тело и Кровь Господни по воле Самого Господа и по действию Святого Духа.

† О молитве. Царствие Небесное, сказано, нудится, и нуждницы восхищают е (Мф. 11, 12). Так, нужно постоянно принуждать себя к истине и добру; так, на молитве нужно во всякое мгновение принуждать себя выговаривать каждое слово с силою, истинно, от сердца; в случае же оплошности, невнимания к своему сердцу, непринуждения себя к искренности молитва будет лицемерная, ложная, богопротивная. Нужно убедительно для себя самого говорить слова молитвы; когда убедительны для тебя самого будут молитвенные слова, тогда они будут убедительны и для Бога, а без убеждения себя не думай убедить твоею молитвою Бога даровать тебе какое–либо благо. Бог дает по сердцу нашему: чем больше искренности, сердечного жару в молитве, тем щедрее дар.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное