Читаем Дневник. Том IV. 1862. Душеполезные наставления. Познай самого себя полностью

Приготовляйся к исповеди молитвою и постом; возбуждай в себе жажду потрудиться со всем усердием во славу Божию и во спасение душ человеческих. Откажись от спокойствия и вообще самоугодия на время исповеди — и на все время служения словесным овцам. Весь отдайся, положи себя во спасение ближних. Имей в виду пример Господа, глаголющего: ныне воскресну, положуся во спасение, не обинюся о нем (Пс. 11, 6). Размышляй, умудряйся во спасение душ человеческих. Научи, обличи, запрети, умоли со всяким долготерпением (2 Тим. 4, 2). Читай чаще Евангелие, Деяния святых апостолов и послания Апостольские с Апокалипсисом, чтобы научиться, как спасать грешников. —· Радуйся, когда настает труд исповеди — в той надежде, что этим трудом ты много угодить Владыке своему Иисусу Христу, Который для того как бы и пришел, чтобы призвать грешников на покаяние (Мф. 9, 13), — значит, ты делаешь любезнейшее, самое дорогое для Христа твоего дело — равно и в той надежде, что этот труд не изнурит, а укрепит твое тело, по непременному и всегдашнему устроению Жизнодавца. Да, укрепляет этот труд, если добросовестно хоть по меньшей мере исполняешь его, — и нашу душу и тело, так что и наша душа делается тверже в вере, надежде и любви к Богу и в добродетели и сердце становится чище. — Очищающему других как не очистить себя? — И тело становится крепче — так что для сна нашего, для укрепления сил телесных после исповеди нужно всего меньше времени — от 4 до 5 часов и довольно. — Видишь, тебе нет никакого предлога предаваться горячности, нетерпению и гневу на исповеди, равно — торопливости, жаждущей своего обогащения и телесного покоя. — Будь же вперед спокоен, кроток, важен, рассудителен, медлен, не корыстолюбив, христолюбив, душелюбив, усерден, трудолюбив, презирая телесный покой.

† Спрашивай о грехах и поучай с твердостию и искренностию, а не вяло и раздвоенным сердцем; твердое слово вызовет твердое покаяние, скоро пробьет сердце и вызовет слезу умиления и сокрушения сердечного, но если священник спрашивает не твердо, а вяло, двоедушно, то и духовное чадо, видя вялость и двоедушие отца духовного, и само не располагается душевно, сердечно каяться.

Благодарю наказавшего меня огненными бичами сатаны и вразумившего меня за движение страсти зависти к брату в вещественной его прибыли и в беззаконном его деле — в быстрой исповеди грехов духовных чад его. Вместо того чтобы жалеть о браге и вразумить его, я позавидовал ему, творящему беззаконие, и оказался ревнителем не Бога, а диавола, не славы Божией, а славы диавольской. Я должен был бы про себя сказать злоупотребляющему неоцененной святыней Духа из–за прибыли: «Сребро твое да будет с тобою в погибель» (Деян. 8, 20). Между тем я позавидовал. — Велик грех мой! Согреших пред тобою, Владыко!

Мало разве еще ты заслуживаешь осуждения и муки [112] от Господа за исповедь и тех духовных чад, которые к тебе приходят! Что было бы, какого осуждения ты не заслужил бы, если бы их было несравненно больше? Как бы ты с ними управился? Если и это число духовных чад далеко не по твоей немощи, то что сказать о большем? — Не торопись же исповедовать из ревности к сотоварищу, который скоро и много исповедует. Припомни слова Священного Писания: проклят всяк творяй дело Господне с небрежением (Иер. 48, 10). А покаяние по преимуществу дело Господа, Который о Себе сказал: пришел Я призвать грешников на покаяние (Ср.: Мф. 9, 13).

Шила в мешке не утаишь. Так, диаволу, этому шильнику вселукавому и всезлобному, не утаиться в нашем сердце: сей час почувствуешь его то как шило бодущее и уязвляющее, то как огонь пожирающий, то как свинец подавляющий, то как смущение, то как леность расслабляющую, то как хлад и бесчувствие адское — вообще чувствуешь себя невольником, связанным в сердце, беспокойным, внутренно удручаемым. От плод их познаете их. — Еда емлют от купины — гроздия и от терния чешут смоквы? (Ср.: Мф. 7, 16.) — Так, от сатаны во веки сладких плодов не бывало и не будет; как терние, он всегда бодет душу нашу.

† Господь для меня есть Камень, источающий обильное питие жизни (Ср.: 1 Кор. 10, 4; Исх. 17, 6); Нива, неоскудно произращающая для меня класы присноживопитания [113], и неоскудевающая Сокровищница духовного и вместе телесного одеяния; Он — моя жизнь, мое прибежище, моя по мощь, моя крепость и сила (Ср.: Пс. 27, 7; 45, 2; 90, 2), мой мир, моя сладость, моя радость; Он — всякое мое благо.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное