Спаси нас, род Твой, Владычице! Спаси нас, единокровных Твоих! Спаси нас,
Диавол двоит и расслабляет сердце наше на молитве сторонними помыслами житейскими, также помыслами скверными и хульными или саможалением, негою в телесных членах, особенно в животе, располагающею ко сну. — Надо всевозможно противиться врагу.
Благодарю Тебя, Господи, Всесильного и Пребыстрого моего Заступника, яко по молитве моей заступил Ты меня и избавил от прелести сладости, от гордыни и злобы на потребляющего ее, и от тесноты и омрачения — и даровал мне мир Твой! — Воистину,
Во всех журналах и газетах, которых умножилось до невероятности много, дышит дух земной, антихристианский, богопротивный
[177], между тем как христианин (в надежде) есть гражданин неба и должен мудрствовать о небесном. Языческая древняя письменность была, кажется, лучше и чище, возвышеннее по своему началу и побуждению >, чем письменность народов христианских (Пушкин). — Ипостасное Слово Отчее, Господа нашего Иисуса Христа, непрестанно и крепко оскорбляют христианские народы, которые должны бы быть по преимуществу словесными, то есть Богоподобными существами, — в устном и печатном слове, которое тратится во множестве по–пустому и даже к соблазну христиан, светскою письменностью отвлекаемых от чтения Слова Божия и писаний святых отцов. В преумножении словес уловляют и обольщают редакторы и издатели журналов и газет словесное стадо Христово. О Слове Божий! КакойГде теперь чтение в домах Богодухновенной Псалтири, внушающей такую великую веру в Бога, такое крепкое упование на Бога в напастях и болезнях, бедах и скорбях и такую пламенную любовь к Богу? Где чтение Богодухновенных псалмов, которое было любимым чтением наших предков, не простых только, но бояр и самих князей? — Нет его: зато нет во многих веры, упования христианского и
Мы же сами большею частию виновны в нищенстве нищих чрез свое любостяжание, скупость и жестокосердие, да мы же их и презираем, мы же не хотим удостоить их и своим ласковым взглядом; мы же на них озлобляемся, с неудовольствием отвращаем от них свой взор, а ведь они — наши братья, ведь они —