Дневник участника Российской антарктической экспедиции

Закончив с послеобеденной уборкой в столовой и мытьем посуды, решили все же сходить на местное кладбище. Но не были уверены, где оно. Наилю делать было нечего, и он вызвался сходить туда с нами. Мы переоделись и двинулись в дорогу. Сразу от станции Наиль взял бодрый темп и шёл впереди. Но как только мы вышли на ледник, он притормозил и дал нам с Денисом вырваться вперед. После этого я поверил, что он действительно специалист по выживанию. Чтобы не попасть в трещину во льду, лучше всего пустить вперед пару лохов, а самому идти за ними вслед. Когда мы были еще метрах в 200 от столовой, прилетел вертолет и мы, было, ринулись обратно, но вертолет сбросил груз, взял другой контейнер и улетел на «Федоров». Мы после этого решили больше не дергаться и идти спокойно по намеченному маршруту. Наиль же подумал и решил вернуться на базу, а вдруг вертолет все-таки прилетит раньше, а он на Гранате. На наше счастье нам встретился Юра Мизин, возвращавшийся из рекогносцировочного маршрута, в который он направился сразу после обеда для проверки слуха, что кто-то из полярников видел на берегу императорского пингвина, или «императора», как здесь принято их называть. По словам Юры, увидеть императорских пингвинов на континенте антарктическим летом, очень необычно, т. к. в это время года они откочевывают в открытое море, где и дрейфуют вместе с отколовшимся припайным льдом. С Мизиным мы и пошли на Гранат. Дошли до кладбища минут за 30, а большой, около 10 метров высотой крест, сваренный из стальных труб и стоящий на возвышении, мы увидели издалека. Поднявшись к кресту, мы обнаружили у его подножия пятнадцать, а может и двадцать могил. Могилы представляли собой саркофаги, сваренные из толстых 3–5 мм стальных листов, установленные на сложенных из каменных глыб основаниях. Умерший укладывался в такой саркофаг, который заваливался по периметру камнями и оставлялся навечно на ледяном континенте. Копать могилы в гранитных скалах практически невозможно, поэтому выходят из положения таким образом. В условиях низких температур и влажности тело мумифицируется и останется в таком состоянии на сотни и тысячи лет, если, конечно, климат в Антарктиде не изменится. Над некоторыми саркофагами стояли гранитные или мраморные плиты пересланные или привезенные родственниками и друзьями погибших. По возрасту это были в основном молодые люди 30–35 лет, однако встречались и те, кому было больше 50. Хоронить здесь начали с начала строительства станции в 60 гг. Кроме саркофагов с телами, под крестом стояло два камня на постаменте: большая глыба молочно-белого кварца и примерно такая же глыба гранита. На каждом из камней установлены дощечки с несколькими именами, а под самими же глыбами никого нет. Как нам объяснил Юра, один из камней установлен в память экипажу пропавшего вертолета, которого так никогда и не нашли. А второй, в память о четырех полярниках которые возвращались на ГТТ в пургу на станцию, сбились с пути и упали с обрыва барьера в океан. Их тоже не смогли поднять со дна. Отдав дань памяти погибшим полярникам, мы допили свой коньяк за упокой их душ и отправились в обратный путь.

Как и везде в мире, здесь в Антарктиде, жизнь и смерть тесно соседствуют. Только мы перешли на другую сторону кладбища, как обнаружили парочку линяющих пингвинчиков, которые за могилами прятались от пронизывающего их не защищенные пером тела ветра. Они не сильно нас испугались, а когда мы отошли подальше затеяли небольшую драку за более выгодное укрытие от ветра. В нескольких десятков метров от кладбища начиналась гранотитовая жила, буквально набитая гранатами. Гранаты были небольшие, тёмно-вишнёвого цвета. Думаю, это были альмандины, хотя и не уверен. Ювелирного качества гранатов среди них конечно же не было, но мы набрали много симпатичных образцов с обильными прослойками этого минерала.