Дневник Васи Пупкина

12 июля: Тут весело. Только дел – по горло. Не замечаю, как день пролетает. Даже за дневник не брался неделю. Так наломаешься за день и за ночь, что пальцы не в состоянии держать ручку. А после этих треклятых барабанов каждое слово, написанное на бумаге, вызывает мучительную отдачу в пальцах. Поэтому пишу кратенько, чтобы не исстрадаться совсем. Вот только кушать очень хочется, потому что порции в столовой явно не рассчитаны на наши взрослые организмы.

В лагере есть спортивный отряд, состоящий из юных боксеров. Крутые ребята. Но мы – тоже не промах. Во второй день устроили с ними футбольный матч. Боксеры – ребята, конечно, мускулистые, но играли бестолково, вот только толкались безбожно. Но мы их все равно сделали, как девочек и даром.

Меня сначала поставили на ворота, но я сходу пропустил два мяча и был со страшной силой обруган Толяном, так что чуть было не пришлось заявить о своем выходе из ансамбля. После этого на ворота поставили Малыша (это такой парень из нашего отряда, который под два метра ростом что вверх, что вширь), и больше ни одного гола мы не пропустили, потому что у Малыша на груди не только рюмка стоит, а целый котел с компотом водрузить можно. Ему ничего делать и не надо было. Просто стоял себе, как скала, а об него разбивались мячи и боксеры.

Еще мы в команду взяли нового паренька по фамилии Кошкин. Он-то всю кашу и заварил. Играть толком не умеет, зато носится по площадке, как колобок и ногами выводит из строя боксеров. Понятно, что мужики немножко обиделись. Тем более, что они проиграли 2-5. Вот после матча конфликт и возник. Боксеры отловили Кошкина и собрались ему показать преимущества техничной работы руками против его, как они сказали, ногомашества. Кошкин сразу стушевался, мы примчались его выручать, немного поскандалили и договорились провести дружескую драку за пределами лагеря.

Главное, наши парни в такой раж вошли. Сначала побежали в барак и принялись стаскивать с себя всякие цепочки и крестики, отдавая их на хранение девчонкам. Те тоже такие гордые были, прям как царевны Ярославны, провожающие мужей на войну. Я стащил с шеи веревочку, на которой висел портрет барабанщика из Deep Purple, и отдал ее девочке Люде, которую сразу приметил как потенциальную подругу. Люда с готовностью взяла ее на хранение и поклялась, что если я погибну в нелегком бою, то она сохранит этот талисман для потомков.

А Кошкин, кстати, такой негодяй оказался! Сам эту кашу заварил, а во время подготовки к сражению заявил, что он, дескать, пацифист, поэтому на драку не пойдет, но нас благословляет. Всем сразу и драться-то расхотелось. Но пришлось отправляться, чтобы авторитет не потерять.

Боксеры нас уже ждали. Сначала, конечно, познакомились. У них клички оказались какие-то однотипные. То ли дело у нас: Толян-хулиган, Вася-Барабанщик, Дима-Малыш, Серега-Граф, Витька-Дай Затяжку. А у них: Миха-120 кило, Серега – 200 кило, Андрюха – 170 кило. Толян поинтересовался – что означают эти клички? Вес, что ли? Оказалось, что не вес, а сила удара.

Тут все совсем погрустнели. А Толян дипломатично поинтересовался – в чем причина конфликта, и не можем ли мы решить его мирным путем, потому что уважаем боксеров и не хотим доставлять им неприятностей боем с непрофессионалами. Те ответили, что вся проблема в Кошкине, который слишком рьяно махал ногами. Толян заявил, что Кошкину он сам накостыляет с удовольствием, после чего мы все подружились, и в знак мира обменялись сигаретами.

14 июля: Потихоньку начали репетиции. Аппаратура в лагере оказалась вполне пристойная. Намного лучше, чем в школе. Вот только с репертуаром как-то не вытанцовывалось. Я требовал играть "Purple", Колян заявлял, что теперь кроме "Prodigy" ничего играть не будет, Володян неожиданно объявил, что он на клавишах кроме "Лунной сонаты" пока ничего изобразить не может, а Толян, как художественный руководитель, требовал, чтобы мы первым делом исполнили "Я помню все твои трещинки". Я на это заявил, что песню папы Карло пускай играют без меня, Толян пошел красными пятнами, обозвал меня "дятлом" и немного покритиковал мою манеру игры, треснув по голове медной тарелкой. Больно, кстати.

Так что мы весь день сидели и дулись, но чтобы девушки, которые толпами ходили вокруг клуба, ничего плохого не подумали, врубили "Purple" на полную мощность. Сработало, кстати, на все сто. Девушки часами сидели под окнами и благоговейно слушали нашу "репетицию". Некоторые даже плакали от счастья. Да и начальник был очень горд, что пригласил такую крутую группу, поэтому периодически обходил вокруг клуба и говорил: "Тс-с-с-с", девушкам, заявляя, что они мешают нам репетировать.