Дневник Верховского

11 сентября 1916 года сербские компетентные органы предотвратили «покушение» на королевича Александра, которое, очевидно, было инсценировано. В декабре начались аресты, было схвачено 124 офицера. 28 декабря был арестован Димитриевич, который служил в то время помощником начальника штаба 3-й армии на Салоникском фронте, где сербы удерживали позиции вместе с греческими, французскими и русскими войсками. В Салониках с 28 мая по 5 июня 1917 года прошел процесс по делу 20 членов «Черной руки», которая была распущена, уступив место «Белой руке».

Автор книги «Сараевское убийство» Н.П. Полетика в 1930 году еще не мог предвидеть, что только через два десятка лет широкая общественность будет иметь возможность ознакомиться с подлинным текстом признаний Димитриевича и потому, основываясь на известных только ему источниках (впоследствии оказавшихся в большой степени фальшивками), считал, что в рапорте заключается полный отчет об организации Сараевского покушения: «В своем завещании, вернее, предсмертном письме к сербскому народу, написанном в ночь накануне расстрела, Димитриевич писал, что хотя он и осужден трибуналом, и хотя корона отказала ему в помиловании, он умирал невинно в убеждении, что его смерть нужна Сербии из высших соображений. Декларации Димитриевича и его друзей официально считаются апокрифом. Они нище не опубликованы»^{171}.

Испрашивая помилования, Димитриевич опротестовал все необоснованные обвинения военного трибунала в государственной измене. По одной из версий, в тюрьму к арестованному Димитриевичу приходил начальник личной гвардии Петар Живкович и от имени короля пообещал ему помилование, если тот напишет, что Сараевское убийство организовала «Черная рука». Апис написал рапорт, что главные участники покушения на эрцгерцога Фердинанда находились на его, Аписа, службе и имели небольшой гонорар, который он посылал им.

12 апреля 1917 года в письме из тюрьмы Димитриевич просил Александра сохранить жизнь двум осужденным — Малобабичу и Мехмедбашичу. Первый, по признанию Димитриевича, организовал по его приказанию Сараевское убийство, а второй — единственный мусульманин, который участвовал в убийстве и избежал осуждения австрийским судом…

В советский период российской истории не раз имело место чередование полного умалчивания Сараевского убийства с его демонстративным высвечиванием, в зависимости от требований политического момента.

Тот же Н.П. Полетика через значительный промежуток времени уже иначе трактовал эти события: «С “Сараевским убийством” дело, по-видимому, обстоит не так просто! В одной из своих статей периода 1932—1933 гг. Карл Радек выступил против моей постановки вопроса, из которого следует, что в России кое-кто из царских сановников мог знать заранее о подготовке сербскими националистами убийства Франца-Фердинанда. Но в 1937 году на своем процессе, куда были допущены иностранные корреспонденты, Радек признал, что В.И. Ленин придавал особо важное значение Сараевскому убийству для понимания возникновения Первой мировой войны. Мне говорили об этом признании Радека на суде лица, читавшие отчет о процессе в Лондонском “Таймсе”. Я лично не мог это проверить.

Но после Второй мировой войны в жизни книги снова настала перемена..

Когда Сталин рассорился с Тито, — продолжал Н. Полетика, —”Сараевское убийство”, несмотря на цитаты “из Троцкого”, снова появилось на книжных полках общего фонда, и я несколько лет показывал и рекомендовал ее студентам-историкам Белорусского Университета. К тому же в начале 50-х гг. Тито дал мощную рекламу моей книге. Под давлением югославских националистов Тито опубликовал рапорт полковника Димитриевича принцу-регенту Сербии (а впоследствии королю Югославии) Александру, убитому хорватскими террористами в Марселе в 1934 году. В этом рапорте полковник Димитриевич признавался, что он организовал в 1914 году убийство Франца-Фердинанда в Сараево и что русский военный агент в Белграде полковник Артамонов дал деньги на покупку револьверов для Принципа, Грабеча и других участников заговора и на поход их в Сараево, не зная (о, чудо!), на что он дает деньги. Димитриевич в 1917 году был арестован, судим военным судом в Салониках и расстрелян по ложному обвинению в подготовке убийства принца-регента Александра Сербского (по-моему мнению, он слишком много знал о тайнах Сараевского убийства, а много знать иногда бывает опасно. — Н.П.)»^{172}.

Скептики-пирронисты еще в глубокой древности утверждали, что «нет ничего истинного, что не могло бы казаться ложным». Наверное, поэтому сербы к событиям 1914 года относились (и относятся) очень чувствительно. Такая трактовка Н. Полетикой Сараевского убийства очень им не понравилась. Когда его дочь посетила Сараево в 1970 году с советской туристской экскурсией, один из гидов, услышав ее фамилию и узнав, что она — дочь «того самого» Полетики, пообещал, что если ее отец приедет в Югославию, то, учитывая его преклонные годы, его бить не будут, но «дожмут» другим способом…