Дневник замужней женщины

…Эмоции – это то, что объединяет народы. На футболе, на концерте знаменитости.

…Дай бог, чтобы наша современная музыка была во славу России. Меня беспокоит другой аспект той же темы. У меня до сих пор, когда я слышу старые песни о родине, дыхание сбивается в груди, не хватает воздуха. И слезы набегают. Вздрагивают ли сердечки наших детей при звуках этих песен? Будут ли они щемить у наших внуков или всякие там буги-вуги накрепко запеленают их сердца толстой оболочкой безразличия? Я не против различных видов развлекательных мелодий. Лишь бы о главном не забывали.

А мое сердце бьется в ритме музыки Таривердиева. Трогает особый мир Баха, Брамса, Бетховена. Настоящая музыка отдаляет от повседневности. Когда я переполняюсь ею, в меня больше ничего не вмещается и весь мир кажется состоящим из красоты, добра и счастья. И все же я до конца не смогу услышать в ней то, что способны расслышать композиторы. Мне не дано.

…Не все они при жизни были признаваемы. Пока живы – они неясные противоречивые фигуры, а покинут наш бренный мир, так сразу определяют их в гении. (Умершие друзья самые лучшие друзья», – пошутила бы в этом месте Инна.) Или наоборот – их напрочь забывают.

…Гении сосредоточены, зациклены на себе, на своей гениальности или на объекте приложения своего таланта? Гениальность сродни аутизму. Гении, как правило, эгоисты? Жить с ними, наверное, невыносимо сложно.

С подонком или ничтожеством – много трудней. Да еще и гаже.

Тяжело, если гений сознает свою гениальность? Кому тяжело? Великими себя воспринимают только дураки. Сегодня ты великий, а завтра тебя сбросят с постамента и растопчут. Но в этом-то как раз виноваты не гении, а посредственности. Беспомощность гения бывает поразительно трогательна.

…У Баха был жуткий характер. Кого я огорошила? И с Платоновым жить было не сладко, хотя он любил жену. Она для него была царицей. По сути дела жена его создала. И всю свою оставшуюся жизнь она посвятила его наследию. Была тщеславна? Любила мужа.

…Жена и вдова – совершенно разные статусы и соответственно, разные модели поведения. При живом Таривердиеве жена была ниже травы: нянька, тень. А потом поднялась, возвысилась. Без всяких натяжек заслужила. Он семь лет болел. Это тот случай, когда потери вознаградились. И теперь она посвятила свою жизнь увековечиванию его памяти. Проведу невидимую черту: и себе.

…Надежда Яковлевна, жена Мандельштама, жаловалась, что с чужими людьми он легкий, жизнерадостный, полный юмора, добрый и обаятельный, а с нею деспотичный, и что жизнь с ним – сущий ад. Резкий, бескомпромиссный, требует абсолютной самоотдачи и полного подчинения. Не оставляет ей собственного пространства, никуда не отпускает. Она жизнь ему посвятила… Он вампир? Подлаживаться, терпеть, быть его частью? Так ведь не с бронзовым памятником жила, с человеком со всеми его слабостями. Гению надо потакать. Его надо холить, лелеять. А как иначе?

Мандельштам ни физически, ни психически не мог оставаться без жены. Не находил себе места, если ее не было рядом. Безумно ревновал. Это из области сплетен? А сам влюблялся. Ха! Это не мешало его любви к жене. Ее поставил бы на свое место. Любил! Жестокий капризный собственник, эгоист. А как же он жил без нее в ссылке? Может, там понял, как был не прав? Надо покопаться в книгах.

…Некоторые жены гениев растворялись в мужьях без остатка и тем были счастливы. У них не было личной жизни. Одни были няньками, другие музами. Вторым больше повезло. Язык у меня не повернется первых назвать счастливыми. Их собственные женские судьбы остались не прожитыми. Многие из них тоже были талантливыми. Живя рядом с гениями, они убивали себя как личности. Или нет? Зато вместе с гениальными мужьями вошли в историю!

Отречься от своей мечты во имя больного талантливого человека – это тоже счастье? Я не рискну выстраивать типологию жен великих людей и делить их на категории. Чуковский и Короленко были прекрасны и в творчестве, и в быту. Без закидонов. Талант не мешал им быть людьми с большой буквы. По мне так все дело в личности человека, в его характере, в его воспитании. Гениальность тут вовсе не при чем.

Аня как-то сказала смущенно: «Кто мы такие, чтобы стоять между гениями и их произведениями? Я предпочитаю не знать подробностей биографий и характеров авторов гениальных произведений. Эти знания мешают мне воспринимать их творчество. Не люблю, когда издаются личные письма. Тайна должна оставаться, преклонение. А то там много чего… может всплыть наружу. Что касается современников… Я бы не рисковала так уж часто употреблять слово «гениальный». Все мы люди своего времени, все мы субъективны. Я уважаю чужие мнения, но придерживаюсь своих».