Дневник замужней женщины

– С подобными людьми надо говорить на их языке, иначе не поймут. Алинка тоже не умела и не хотела. Достали. Пришлось ради семьи один раз переступить через себя. Прости, я отвлеклась, продолжай.

– Бремя всех этих ненужных эмоций выводило меня из себя, я жутко уставала, но настраивала себя: «Уж год я как-нибудь потерплю. Стрессы, заканчивающиеся победой не вредны».

Когда моя жизнь зависела только от меня, все было просто и ясно, я всегда побеждала. Я отлично кончила школу, университет. Имела неплохие спортивные успехи. Я считала себя уверенным человеком с точным расчетом целей и средств. А в чужой семье оказалась неспособной даже отвести от себя незаслуженные обвинения, потому что меня не слушали, игнорировали. На меня наседали, а Миша не защищал. Я давала сбить себя с толку, направляла свои мысли в сторону оправдания мужа. Мне хотелось видеть в нем союзника. Как бы не так! Сподобится он! Я, видно, ждала от него слишком многого.

– Если есть повод поиздеваться над более слабым, почему бы не воспользоваться им, – ехидно хмыкнула я в адрес обидчиков Маши. – Да… не встретила ты понимания. Расклад сил «на геополитической карте» Мишиной семьи был не в твою пользу. И центром, «мировым жандармом» в их «схватках» являлась его мамаша. И что делили?

– Мои опасения стали быстро оправдываться. Жизнь подбрасывала все новые и новые неприятные сюрпризы. Не укладывалось в моей голове странное поведение Мишиной мамы, не вязалось оно с моим понятием о семейной жизни. Я меньше всего хотела бы мешать ей жить, но она сама не отпускала нас. Я не могла взять в толк – почему, а Миша не хотел мне объяснять. В общем, надолго я заблудилась в лабиринтах их семейных передряг. Нейтральная позиция не спасала.

– В жизни всегда больше вопросов, чем ответов, – вздохнула я.

– С моей точки зрения я вела себя с ними правильно и не представляла, к чему во мне можно было цепляться. Оказывается, можно просто оговаривать, лепить из лжи какой угодно образ за моей спиной, тщательно подготавливать и настраивать всех на неуважительное отношение. Я была наивна, прямолинейна, честна и откровенна в своих делах и мыслях. А открытый человек – отличная мишень. Зависть и злоба порождают беспамятство на чужие, добрые дела. Свекровь бесило мое трудолюбие, моя искренность. Она ненавидела все хорошее во мне, оно было укором ей и ее семье. Моя честность была им как яркий свет для больных глаз или громкий стук при головной боли. Свекровь умудрялась вменять мне в вину даже мою заботливость. Я удивлялась ее грубости, резкости, неумению находить простой выход, стремлению делать «из мухи слона».

Я рассказывала свекрови, что за всю жизнь не слышала, чтобы в моей семье кто-либо повысил голос, неуважительно о ком-то высказался, потому что считалось, что люди должны радовать друг друга. И если с соседом случалась беда, отринув все мелкие обиды, которые когда-то претерпели от него, не считаясь ни с чем, помогали, выручали. Я надеялась, что она поймет меня. Просила объяснить причины их ссор, ведь серьезных поводов к ним я не видела. Но мое недоумение и сочувствие к проблемам в их жизни тоже бесило свекровь. Она не отвечала, а только мстительно улыбалась. Я угадывала низость окружающей меня семьи, но не руководствовалась этим в своем к ним отношении. Не умела и не хотела. Я желала помочь им выбраться из капкана собственных заблуждений. А свекровь лишь исхитрялась и ловчила, чтобы посильнее меня ужалить. И если она убеждалась, что ее ядовитые стрелы попали в цель, в глазах ее поблескивала злобно-радостная внимательность.

Я считала, что любовь и забота в семье должны быть чем-то само собой разумеющимся, а их отсутствие – странным, нелепым отклонением от нормы. Здесь же все обстояло совсем иначе: каждый искал себе выгоду в этом неизбежном совместном проживании. Совершая по отношению друг к другу дурные поступки, родственники будто бы старались что-то внутри себя то ли обезболить, то ли усмирить. При этом в их глазах светилось бесстыдное торжество победы.

А Миша стал их копировать даже по отношению ко мне. Мои короткие, спокойные, обоснованные фразы только распаляли его. Он кричал до тех пор, пока я не разволнуюсь, и не начну обвинять его в бессердечии и нелогичности. Уйти я не могла. Я занималась домашними делами, а он долбил, долбил… «Все они одного поля ягода», – поняла я.

У Миши на все мои слова был один ответ: «Только идиот всегда прав». На что я объясняла ему, что если я хоть на одну десятую процента сомневаюсь в своем мнении, то замолкаю. Но когда я абсолютно уверена в своей правоте, то отстаиваю свою позицию и, естественно, выигрываю. И идиотизм тут вовсе не причем. Но мои доводы он не принимал, даже не пытаясь опровергнуть, и только иронизировал: «У тебя на все есть объяснение, даже на то, на что у тебя не спрашивают».