Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём

Замерли. Мокрые, как отряд утопленников, в карманах бутылки, губы краснющие, будто объелись острого перца, в руках всякая дребедень: вилки, бумажные пакеты с символикой винного магазина, мятые фуражки, кульки семечек...

- Нет! - визгливо сказал кто-то. Женщина. У Юры побежали по спине мурашки. - В бездонную глотку так просто не попадёшь. Туда отправляются только те, кто достаточно выстрадал за свою жизнь и умер на пике душевных мук. Попасть в бездонную глотку - великое счастье!

На один шаг ближе. Шагнули все вместе, как единый организм; Виль Сергеевич не торопился стрелять.

- Сколько пафоса, - одобрил он. - А ведь и правда, пролетите вы над своей глоткой, как фанера над Москвой. А как же душевные муки насчёт того, что тебя пристрелил, как скотину, за плохое поведение какой-то прохожий, и лежишь ты в сырой земле, вместо того чтобы мирно плавать в божественном желудочном соке?

Это должно было заставить их задуматься. И заставило. Кто-то рухнул на землю и начал биться в истерике. Другие просто стояли, переглядываясь, а Юра, перебегая глазами с одного лица на другое, думал, как же мало в них осталось человеческого. Головы распухали, впитывая в себя воду, у некоторых сквозь ставшую почти прозрачной кожу проглядывали синюшно-фиолетовые вены. Неизвестно, как довели они себя до такой жизни, но здесь как никогда ощущалось стремление человека к самоуничтожению. Если жизнь есть не что иное, как дорога к смерти, почему бы не пройти её трусцой? - читалось на их лицах.

Детектив хранил поразительное спокойствие. Глаза его бегали по людям, выстроившимся в неровную линию. Юра знал, кого он ищет, но не видел его - ни среди тех, кто стоял, ни среди тех, кто корчился в грязи.

- Да что же вы такое? - спросил мистер Бабочка. - Почему вам, бездельникам, не живётся как нормальным людям?

Ответом ему стал гиений хохот. Юре была понятна такая реакция: с позиции всякого российского городка, находящегося на отшибе цивилизации, подобное существование как раз и было нормой. Любой такой населённый пункт был хилым, почти синюшным, рахитичным телом, над которым возвышалось умытое лицо столицы и испещрённый благородными морщинами питерский лоб.

- Мы все здесь - люди служивые, - сказал мужик с простоватым, плоским лицом. - Служим вот нашему господину, как прадеды и прапрадеды служили. И довольны. А вы пришли из того мира, который нам не нужен. Верно рыжий говорил, у вас там, может, и неплохо, но у нас свои порядки. Не вам нас осуждать. А господин наш... он теперь и ваш хозяин тоже, так что зря вы так неблагородно с нами. Зря.

Он вышел вперёд, помахивая сучковатой палкой.

- Стой на месте, - предупредил Виль Сергеевич, но на белом киселе лица отразилась тупая непокорность. Юра непроизвольно зажмурился: он слышал выстрелы только в кино, и там же видел, как люди падают, истекая кровью, как птицы рвутся в небеса, напуганные шумом. Он мог представить, как вокруг ствола будет куриться дымок, и что тёмно-серому пиджаку Виля Сергеевича потребуется ещё пара заплат. Он также знал, что отдача заставит кости детектива болеть (вряд ли он проводил свободное время в тире, хотя кто его знает), и надеялся, что со времён оперативной работы нужные навыки не дадут промазать... куда бы он не целился.

- Бах!

Сухой, почти старческий смешок.

Круглыми глазами Юра наблюдал, как детектив вытащил из кармана руку, выставив палец пистолетом, сдул воображаемый дым. Пихнул локтем учителя.

- Ну, мой дорогой напарник, думается, никаких денег в твоём кошельке не хватит, чтобы от них откупиться. Пора делать ноги.

Не сговариваясь, они развернулись и бросились бежать по едва заметной тропке, лежащей между кустами дикой вишни. Юрий вырвался вперёд, верно рассудив, что если детектив начнёт сбавлять обороты (а возраст и комплекция рано или поздно дадут о себе знать), у учителя не будет никакой возможности его обогнать. Если бы у них было хоть немного времени, он бы даже извинился, сказав: "Ну какой из меня герой, Виль Сергеевич? Нет ничего трусливого в том, чтобы спасать собственную шкуру".

- Направо, - задыхаясь, прокричал мистер Бабочка, когда они приблизились к неприметной развилке, которую проходили по пути сюда. - Беги направо. Разделимся.

Юра не знал, куда ведёт тропа, которую выбрал Виль Сергеевич, но оценил его благородство тем, что попытался превратить свой опорно-двигательный аппарат в гоночный болид. Лёгкие толкались в своей тесной клетке, сердце отбросило ложку и припало к реке крови, как пришедший из пустыни скиталец.