Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём

Юра ожидал, что человек пойдёт к нему или сделает приглашающее движение рукой в резиновой варежке, но он просто стоял, покачиваясь, словно уже находился глубоко под водой. Тогда Юра, нервно сдув с носа пылинку, сам сделал шаг. И ещё один. Шагал до тех пор, пока стекло не перестало бликовать и из темноты не проступили очертания человеческой головы. На него без выражения смотрело знакомое лицо. Зелёно-голубые пятна под глазами делали его похожим на кусок несвежей свинины. Белки были серыми, а короткие чёрные волосы закрывала матерчатая шапочка. В прошлый раз на них была полицейская фуражка, а алые тонкие губы двигались. "Почти как котёнок, которого бросили в стиральную машину и оставили на полтора часа"... Юра надеялся никогда больше не увидеть этого человека, но, конечно, одной надежды мало, когда имеешь дело с ложей маньяков. От него исходила явная, неприкрытая угроза, которую, как смертельную заразу, разносили везде вокруг мухи.

Когда мужчина понял, что Юра его узнал, выражение его глаз слегка изменилось. Словно кто-то поставил переключатель с положения "я вижу этими глазами вас, живых, и вы мне не интересны" в положение "наблюдай и учись... может, ты так не думаешь, но я знаю, что этот опыт тебе ещё пригодится".

Он предпринял разворот в обратную сторону. Трубка, которая должны вести к баллону с воздухом, завязана узлом и примотана к локтю. Два симметрично расположенных клапана в затылочной части головы издавали шипящие звуки. Вдоль места, где медный воротник соединяется со шлемом, бежала чеканная надпись. Буквы успели забиться грязью и почернеть, но надпись всё ещё можно было разглядеть: "PrЭfe, ob die Muttern verschraubt!" Это не "трёхболтовка", понял Юра, а какой-то иностранный аналог.

Свинцовые ботинки громыхали, заставляя полы прогибаться. Вскоре Юра услышал, как они чавкают по грязи там, снаружи. Он попытался выйти следом, но пронизывающий холод и струи холодного дождя не дали ступить дальше козырька. Дверь раскачивалась на ветру и стучала ручкой о стену, словно колокол, предвещающий эпидемию или войну. Казалось удивительным, как эта громоздкая дура, резиновый человек, чья кожа, намокнув, приобрела зеленоватый блеск, умудрялась не погружаться в грязь по самые колени.

Юра вздрогнул, стряхивая с себя оцепенение. Он вошёл внутрь и захлопнул дверь, потом направился через весь первый этаж туда, где витали едва слышные запахи из столовой (интересно, кстати, кто готовит им еду, когда отсутствует Пётр Петрович?). Здесь было большое пыльное окно с двойным стеклом. Очистив пятачок ребром ладони, он посмотрел на улицу. Резиновый человек приближался к кромке воды. Шлем похож на старинный фонарь, который, высоко подняв над головой, несёт сухонький монах в дождевике. Вот он ступил на мостки, где не осталось уже ни одной лодки, прошёл в самый конец, перешагивая через проёмы и поминутно рискуя провалиться сквозь настил. Постоял несколько секунд и, сделав широкий шаг (носок ботинка блеснул в свете прожектора над пристанью), оказался по плечи в воде. Он продолжал идти; голова ещё некоторое время маячила над поверхностью озера, словно зев гигантской жабы, а потом исчезла. Юра мог поклясться, что в ушах прозвучало финальное "пшшш-к..." закрывшихся клапанов.

Старый приют снова тих. Пчёлки улетели за мёдом. Юра собрался было уже отойти от окна, но подняв взгляд, почувствовал, как кожа покрывается тонким слоем стекла. Озеро, как большой бриллиант, обрамляли чахлые ивы цвета позеленевшей меди, и из-за них, слева, из завивающегося тумана выплывала лодка. Она была довольно далеко от берега, метрах в пятидесяти, и, похоже, не собиралась причаливать. Человеческая фигурка на корме, нагнувшись к воде, как будто что-то искала. Учитель видел ярко-красный козырёк кепки - такую мог носить только мальчишка. Вёсла лежали вдоль бортов и торчали чуть вверх, словно оперение водоплавающей птицы. Их не вставили в уключины, а просто бросили на дно. Лодка дрейфовала сама по себе, лениво покачиваясь под порывами ветра.

Это же Витя! Всё-таки дождался отъезда отца и не смог выбрать более удачного момента, чем этот, чтобы отправиться на поиски своих сокровищ! Чёртов Гекельберри Финн!