Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём

Юра огляделся и выудил из-под лестницы алюминиевое ведро. Отступил на необходимое расстояние и, размахнувшись, швырнул его в окно. Стекло промялось наружу, как картонка, потом нехотя осыпалось. Несмотря на то, что внутри было не больше пятнадцати градусов, воздух снаружи казался ледяным. Он затекал в помещение нехотя, тонкими струйками, будто вокруг Юры смешивались две жидкости.

Учитель приложил руки ко рту, крикнул:

- Витя! Эй!

Юрий вспомнил другого мальчишку, Фёдора, который, открывая перетянутую жёлтой лентой коробку, перерезал свою будущее, как швея - нитку, а он, так же стоя у окна, не мог ничего поделать. Все окна на свете ополчились на него; Юра почувствовал по этому поводу горькую обиду.

Но мальчишка в лодке поднял голову. Кепка Вити вспорхнула, как насекомое, что почуяло запах пыльцы.

Фёдор знал, на что идёт. Прежде чем, подобно самураю, вытащить и положить остриём к себе короткий меч, вакидзаси, он полностью отрешился от внешнего мира, огородил себя стеной без углов и без каких бы то ни было изъянов. Он давно начал строить эту стену - с того момента, как впервые встретился с клоунами, а может, и раньше... Юра ничем не мог ему помочь. Самое разумное, что он мог сделать, это за километр обходить злополучный дом и его жильцов, какая бы тяжёлая семейная обстановка там не была. Предоставить всех их своей судьбе.

Витей же движет типичное мальчишеское любопытство, вкусное, как сигареты из красивой старой рекламы. И то, что должно с ним случиться, ещё не приобрело масштаба неизбежного. Это понял Юра, когда увидел реакцию на свой крик, а ещё понял, что расстояние слишком велико. Мальчик вертел головой. Он даже перебрался с кормы на нос, пытаясь увидеть, кто его окрикнул.

- Я здесь, слышишь? - закричал Хорь. - Греби оттуда, убегай! Скорее!

Взгляд мальчика скользил вдоль берега. Красный козырёк на пару секунд превратился в узкую полоску, похожую на хвост от кометы, в тот момент, когда Витя смотрел прямо на него, а потом заскользил дальше. "Он непременно остановил бы внимание на доме... - подумал Юра - ...если бы видел его". Что за ерунда? Конечно, если отсюда, с берега, видно лодку, то с лодки должно было быть видно дом, и пирс, и заросший сад, частично укрытый поваленным палисадом, и группу ржавых подсолнухов. Либо дом отдыха для Усталых бодрый детский глаз просто физически не способен заметить, либо (и это объяснение звучало более разумно) он знает что-то про это место, стараясь без необходимости не вступать с ним в контакт. Даже зрительный. Может, думает, что здесь водятся призраки? В таком случае, малыш, сотня метров воды тебя от них не спасёт.

- Плыви же! - крикнул ещё раз Юра, после чего понял, что холодный воздух, заполнивший лёгкие, испортил голосовые связки. "Же" звучало, как хрип пленника Освенцима.

Хорь повернулся и в несколько прыжков оказался в гостиной. Сколько времени может человек продержаться без кислорода? Конструкцией этого водолазного костюма не предусмотрено носить баллон: он находится, обыкновенно, на судне, сопровождающем водолаза. Но дело даже не в кислороде, а в отравлении углекислым газом, который неизменно накопится в шлеме.... Нормальный человек в такой ситуации не протянул бы и двух минут. Но что-то подсказывало Хорю, что полицейский знал, на что идёт, даже если это знание противоречило возможностям человеческого организма.

Лодок у пристани "Зелёного ключа" совсем не осталось, чтобы обойти озеро и поднять по тревоге соседей мальчика, понадобится минут сорок-пятьдесят. Непозволительно долго. Но есть и другие способы. Недалеко отсюда в сторону шоссе есть мыс: клочок голой земли, похожий на указательный палец и поросший коричневой осокой и камышом. Юра прикинул, что ему потребуется около пятнадцати минут, чтобы туда добраться, и выходить надо прямо сейчас. Он помассировал горло: только не подведи.

Справившись с порывом - немедленно действовать! - Хорь поднялся наверх, чтобы проведать жену и одеться. Здесь, прямо возле лестницы, тоже есть окно. Нужно быть полным слепцом, чтобы не увидеть человека в башне, размахивающего руками, но, выглянув, Юра испытал разочарование. Лодку загораживали деревья.

- Что там? - спросила Алёна. - Я слышала крики.

Она не спала, но пребывала словно не здесь. Подушка смята, единственный её угол, видимый Юре, был испачкан в крови. Тёмная как варенье, она также запеклась и в ямочке над верхней губой Алёны. Под одеялом, натянутым до самой шеи, словно ничего не было. За всю ночь и утро она ни разу не вставала даже в туалет. Глаза открыты так широко, будто в них вставлены спички; Юре показалось, что левый смотрит не туда, куда правый. Если бы речь шла о том, чтобы увезти её отсюда, встретив как можно меньше сопротивления, то сейчас самый подходящий момент, но...

- Нужно помочь человеку, - сказал Юра, влезая в свитер, а сверху накидывая найденный в закромах шкафа дождевик. - Я скоро вернусь.