Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём

- Не знаю, можем ли мы с полным правом называть себя обычными людьми, - капюшон качнулся, и Юра понял, что Спенси пожал плечами. - Глотка не только забирает. Она выделяет нас среди всех остальных, одаривая способностями, которые можно приравнять к сверхъестественным. Если ты подумал о парне в трениках, парящем над городом что твоя цапля, забудь: способности эти ни в коем разе не перечат законам физики. О чём я говорю? Например, о долгожительстве, связанном с затяжной молодостью, как у Наташи или Рената. Или о способности выбивать посторонних людей из равновесия, вплоть до галлюцинаций. Или о даре убеждения: им, кстати, обладает большая часть населения этого милого коттеджа. В иных случаях, как у Брадобрея, имеет место быть ранняя деменция, совмещённая с замечательными физическими данными и недюжинной силой. Первое ему даже помогает: порой Брадобрей настолько входит в роль, что нам не раз и не два приходилось рассказывать ему, кто он на самом деле такой. Мы не пьём таблеток, не ложимся в клинику, а когда приходит время, просто прекращаем сердцебиение, отправляясь, как веруют многие, прямиком в великую глотку. Только вот что я думаю: на кой мы ей сдались? Она любит пожирнее, а мы... мы как крекер двухгодичной давности.

- Пропади вы все пропадом, вот что думаю я, - сказал Юра, сворачивая с тропы и продираясь сквозь кустарник, с которого облетели почти все листья. - Я всего лишь хочу поставить Алёну на ноги и убраться отсюда подобру-поздорову.

- Убраться? - в голосе уродца звучала ирония. - "Просто убраться" вам, мой дорогой друг, никто не даст. Ты слишком глубоко увяз в наших секретах. Ты должен стать одним из нас... или умереть. О, хочешь спросить, что же случится, если ты прыгнешь в свою тачку и со свистом уедешь в закат? Или если купишь два билета на ПАЗик из Медвежьегорска и будешь просто глядеть в окно, лопая орешки?

Голос его упал до полного патетики шёпота.

- У слуг глотки по всему городу глаза и уши. Это тот случай, когда лучше остерегаться даже стен. Тебя остановят, так или иначе. Тебя и твою жену...

- Алёне грозит опасность? - Юра остановился так резко, что проехался по грязи: склон здесь шёл вниз. - Тогда мы должны вернуться!

- Сейчас ей ничего не угрожает. Служители всё ещё уверены, что твои колебания приведут тебя к правильному с их точки зрения выбору... погрязшие во всём этом по самые ноздри, они не понимают, как ты можешь захотеть вернуться к нормальной жизни и просто сбежать. Следовательно, они будут наблюдать... и до тех пор, пока ты не делаешь резких движений, не причинят вреда ни тебе, ни твоей жене.

- Если то, что мы собираемся сделать, не трактуется как резкое движение, то я не знаю, что.

Уродец ткнул Юру пальцем в шейный позвонок.

- О последствиях будешь думать потом. Если ты хочешь спасти этого мальчишку, тогда действуй.

Они, наконец, выбрались на мыс. Юра неверно оценил издалека высоту травы: она доходила до груди. По весне этот мыс оказывается под водой, а между стеблей камыша селятся стайки мальков и ракообразные. Ботинки погружались в почву, как нож в мягкое масло. Трава с тихим, почти человеческим стоном стелилась по обе стороны. Требовалось приложить недюжинные усилия, чтобы освободить хотя бы одну ногу. В пяти метрах впереди, с самой оконечности, подняв тучи брызг, вспорхнула большая неуклюжая птица. Юра думал, что, может, её крик заставит мальчика поднять голову. Но Витя смотрел на воду. Он не потерял интерес к озёрному дну, более того, он, склонившись низко к воде и едва не касаясь её козырьком кепки, во что-то пристально вглядывался. Потом резко выпрямился, словно кто-то огрел его по спине веткой крапивы. Юре показалось, что он слышит, как плещет о борт лодки набегающая волна.

Засмотревшись, мужчина споткнулся и едва не потерял очки. Вновь водрузив их на нос, он увидел на плече Витьки моток верёвки, а в руках - внушительных размеров крюк, напоминающий одновременно багор, якорь и рыболовный крючок на акулу, не меньше.

- Не делай этого! - крикнул Юра. - Витя!

Он боялся, что голос ещё не вернулся, но крик прокатился над водой, вызывая среди лягушек на берегу цепную реакцию. Мальчик поднял голову. Он всё ещё не видел Юру, и тогда учитель крикнул ещё раз, размахивая руками и едва удерживая равновесие на скользком грунте. На этот раз с лодки махнули в ответ, сначала неуверенно, а потом широко и выразительно, не оставляя сомнений - заметил! Узнал!

Вытянув руку, мальчик показал на воду. Потом поднял обе руки вверх, что должно было показать степень его волнения.

- ...Нашёл, дядь Юр! - донеслось через расстояние.

- Греби сюда! - крикнул учитель. - Греби, оставь его!

Плети тумана заискивающе касались бортов судёнышка. Мальчишка раздумывал. Потом он аккуратно сложил верёвку и крюк на дно, огляделся, запоминая место, хотя Юра не представлял, как можно было сделать это посреди озера. У рыбаков свои секреты.

Хорь почувствовал, что вновь может дышать, когда услышал, как плеснули вёсла.