Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём

Добрый десяток рыжих тараканьих трупов устилал столешницу под вытяжкой, ещё больше их было в правом углу, возле холодильника, там, где плинтус и корка обоев вспучились от пролитой туда в незапамятные времена неизвестной едкой жидкости. Так вот где вы прятались, МАЛЕНЬКИЕ ЗАСРАНЦЫ! Я счастливо потёр руки... и только потом испугался.

Насекомые лежали лапками кверху. Что это? Отравляющий газ? Значит ли это, что я тоже скоро почувствую его воздействие? Безотчётным для себя движением я зажал ноздри. Воздух был совершенно обычный. Включи мозги! - сказал я себе. Если бы это действительно был газ, я бы склеил ласты куда быстрее тараканов. Чем сложнее организм, тем он хрупче.

И всё же... что их убило? Верить в метафизический тапок не очень-то хотелось. Я приблизил лицо к насекомому, лежащему ровно посреди стола, в блюде с кусковым сахаром. Никогда не видел таких огромных тараканов! Может, они погибли в какой-нибудь гражданской войне за обладание вентиляцией?

Мой попугай снова сидит в клетке, несмотря на то, что я совсем недавно посадил его на любимое место, на окно, на ветку домашнего декоративного клёна, закрепив между его ветвей кусочек сушёного яблока. Яблоко, однако, исчезло. Я проверил дно клетки на наличие перьев и обнаружил ещё два...

Глава 5. Карнавал всегда с тобой.

1.

Думаю, каждому знаком такого рода сон - тот, что разговаривает с тобой на одном из древних языков, эхом пещерных сводов и скрипом мелового камня, которым художник выводит свои первобытные рисунки. Чаще всего он приходит во время болезни. Этот сон не желает зла, так же как не обещает ничего хорошего - просто даёт понять, что важные в твоём понимании вещи стоят против вечности столько же, сколько капля воды против Аравийской пустыни. Ненавязчиво намекает, что обжитый мир - лишь крупинка зерна среди мириад таких же зёрен, заключённых в сушильном отделении элеватора.

Юра и Алёна проспали до середины следующего дня. Когда они открыли глаза, одновременно, будто и в самом деле были теми, про кого говорят: "Они даже умрут в один день, точно тебе говорю", солнце уже откочевало на другую часть небосвода, чтобы радовать коротающих время в гостиной людей. Подумав о них, Хорь почти сразу услышал смех и голоса, приглушённые дверью. Ему вспомнилось далёкое детство в мягких сине-золотых тонах, когда он, шестилетний, смотрел, как в маленькое, круглое волшебное оконце проникает стеклянный луч света, и слушал, как внизу семья собирается завтракать. Скоро по скрипучей лестнице поднимется дед, стукнет кулаком по двери и возвестит начало нового дня, а пока - можно дремать, покачиваясь на поверхности своих снов. Голоса звучали так, что казалось там, в коридоре, они были и будут всегда. Как хорошая, пусть и слегка затасканная пластинка, которую можно слушать снова и снова.

- Спала как убитая, - сказала Алёнка. Она уже сидела на краю кровати и распутывала сбившиеся в клубок волосы. На левой щеке громадный алый пролежень от подушки. Юрий ощупал своё лицо и обнаружил у себя такой же. Чувствовал он и ещё один пролежень, под черепной коробкой, так глубоко, что до него не доберёшься самыми длинными пальцами. Что-то большое и тёмное, похожее на слепое пятно на солнце. И тяжёлое. Юрий пришёл к мысли, что без него голова была бы раза в два легче.

Должно быть, последствия трудной дороги.

- Доброе утро, - сказал он. Язык еле ворочался. - Не удивительно, потому что...

- Слушай! - перебила она. Повернулась, опёрлась на руки и приблизила своё лицо к нему. - Я хочу есть. Жутко хочу! А потом мы пойдём искать дом, в котором жил Валентин. Ты уже нашёл его на карте?

Не дождавшись ответа она встала с постели принялась рыться в дорожной сумке, выбирая себе свежую одежду.

- Думаю, члены кружка загадочных рож подскажут нам, где здесь подают омлеты.

- Будь к ним снисходительнее, - попросила Алёна. Она уже влезла в юбку и застёгивала на груди рубашку.

- Разве они не показались тебе вчера странными?

- Показались. Каждый имеет право быть странным. Посмотри на нас. Мы проехали почти четверть страны, чтобы найти человека, у которого, возможно, просто разыгралась фантазия.

Она упорхнула в туалет. Водружая на нос очки, Юрий улыбался во все тридцать два зуба. В этом вся она: Алёна из тех женщин, что, запев весёлую легкомысленную мелодию и пустившись в пляс, рушат печальную конструкцию, которую ты возводил у себя на лице.

О резких сменах настроения, жуткой дороге и тому, что ей предшествовало, Юра предпочитал не думать.

Портье сегодня был другой - мальчишка уставился на Алёнку с немым восторгом.

- Наверное, ты и есть Лев, - утвердительно сказал Юра.

Паренёк смущённо покивал.