Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём

Но Юрий не мог заставить себя пошевелиться. Мышцы одеревенели, кто-то выдавливал изнутри глаза. Он смотрел себе под ноги и видел рыжую кирпичную пыль на носках туфель. Будто здание рухнуло, и ты не можешь вдохнуть. Ведь это страшное ощущение - лежать без движения, ловя лишь отдельные импульсы боли, не зная, спасут ли. И даже если спасут - сможешь ли ты когда-нибудь пошевелить хотя бы пальцем?

Здоровяк тем временем засунул руку за отворот своего сюртука и достал небольшую картонную коробку, перевязанную яркой жёлтой тесьмой. Юре показалось, что она появилась из ниши в его животе, словно кенгурёнок из кармана матери-кенгуру.

- Это вещь из моей личной коллекции, только для тебя, - сказал он, буквально впихивая коробку в руки малышку. - Штука, о которой мечтают все мальчишки твоего возраста.

- Конечно, она ценнее, - перебила его карлица.

- Ценнее, - поправился великан, обозначив глубокий кивок. - О ней мечтают ребята даже старше тебя. О ней мечтают старшеклассники. Она даёт им власть. С ней любой шум для тебя будет не страшнее сердитого кудахтанья. И даже отец, который зовёт тебя маленьким трусливым ублюдком, трижды подумает, прежде чем раскрыть рот.

Он улыбнулся, сверкнув несколькими золотыми зубами. Дёсны были красные, словно у вампира.

- Не забудь про особые привилегии! - закричала ему в ухо карлица.

- Я когда-нибудь что-нибудь забывал, мой маленький чёртик из табакерки? Слух у меня не ахти, но с памятью всё в порядке.

- Ну так скажи ему!

- Ты счастливчик, маленький Фёдор, вытянул короткую соломинку. Мы останемся в городе ради тебя, будем наблюдать и подбадривать, когда ты загрустишь. А в следующий раз, когда ты останешься один, мы придём, чтобы устроить для тебя представление - только для тебя одного!

Он раскинул руки, и из широких рукавов с громким треском выскочили два пучка разноцветных лент. Карлица достала дуделку в виде маленького красного снегиря и дула в неё, извлекая совсем немузыкальные звуки.

Мальчик, держа на вытянутых руках коробку, отступал назад, вглубь коридора, пока не упёрся спиной в стену. Его лицо было белым как мел. Резко запахло мочой.

- Я не люблю карнавалы, потому что они всегда громкие, - тихо сказал он; в идеально круглых глазах отражались ленты, свивающиеся в кольца и медленно опускающиеся на пол. - Две недели назад мы закрыли все окна, но всё равно было немножечко слышно, а в воскресенье даже уехали из города. Я не люблю музыкантов и очень... очень боюсь клоунов.

- Что же, это ещё не преступление, - по-прежнему улыбаясь, ответил Брадобрей. Его слух возвращался и исчезал благодаря какому-то хитрому фокусу. - У тебя теперь есть нечто особенное. С этой вещью твои страхи исчезнут, как кролик в шляпе - кролик, который уже развлёк зрителей и которому пора домой.

Схватившись за бока, карлица захохотала.

- Ой, умора! - ревела она. - Кролик, которому пора домой! Только не говори, что ты не знаешь, куда деваются все эти зверушки из шляпы.

- Я просто берёг детскую веру в чудеса, - возмутился Брадобрей. - Если она исчезнет, что хорошего останется в этом мире и кому будут нужны наши трюки? Мы станем просто старыми псами, спящими на солнышке и вспоминающими, как им бросали палку.

Он покачал головой. Карлица внезапно прекратила смеяться; она остро взглянула на великана и сказала:

- Чудеса никогда никуда не исчезают, - сказала она. - Даже если пропадает вера. Без веры они чернеют и у них выпадают зубы... но и только.

Они несколько секунд смотрели друг на друга, а потом одновременно подняли глаза на двоих людей, жмущихся к стене на лестнице. Брадобрей не просто повернул голову - она словно повернулась на сто восемьдесят градусов.

- Мы уходим прямо сейчас, - сказал здоровяк.

- Отправимся по своим шляпам, - хихикнув, сказала карлица.

- И вам лучше тоже не задерживаться. У нашего общего друга ужасные соседи. Очень хмурые и очень глазастые. Не доверяют настоящему веселью.

Он надул ещё один розовый пузырь, и дальше по коридору, в прихожей, вдруг распахнулась входная дверь. Люстра закачалась, заставив тени брызнуть во все стороны. Дневной свет заиграл в выставленных у порога бутылках, отразился в зеркале на стене с ободранными фиолетовыми обоями, белый орнамент на которых давно уже перестал быть различим из-за отпечатков грязных ладоней, словно кто-то привык ходить по коридору, держась за стеночку.

Пока Юрий щурил глаза, клоуны исчезли. Мальчик тоже - его рыдание доносилось из одной из комнат на первом этаже. Коробка со смятыми углами валялась на полу. Он почувствовал, что снова может двигаться. Ступени побежали вверх со скоростью взбесившегося эскалатора.

Алёна была уже внизу, она крутилась волчком, пытаясь понять из-за какой двери доносится плачь.

- Мы должны уходить, - хрипло сказал Юра.

- Эти твари... эти изверги довели мальчишку до нервного срыва. Я должна с ним поговорить!

- Всё ведь началось с нас, - Юрий показал на заляпанное окно. - Мы успешно исполнили свою роль. Роль разведки и отвлекающего манёвра. Вряд ли он захочет нас видеть. Оставь его в покое.