Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём

- Скоро здесь будут медики... и полиция, - сказал Пётр Петрович, обращаясь к Славе. - Я рекомендую вам никуда не отлучаться.

Мужчина кивнул. Кожа на его щеках и шее натянулась и мерцала нездоровым блеском, словно натёртая воском. Вокруг кружились мошки; они танцевали в лучах света над лицом Марины, над её открытым ртом. Юрий понял откуда они взялись лишь спустя десять минут, когда во главе с Петром Петровичем все спустились в фойе, и мистер Бабочка рассеянно выложил из карманов на подлокотники кресла, где он устроился, несколько яблочных огрызков.

Рита продолжала:

- Они ругались, а я просто шла мимо. Он едва не пришиб меня дверью. Я стояла вон там, а они всё ругались. И когда он толкнул её, я не смогла ничего сделать.

Она посмотрела на свои ладони, на грязные заскорузлые ногти.

- Мои руки уже не такие, как двадцать лет назад. Как бы я смогла ему помешать? Но Господь всё видит. Господь всё видит и прощает грехи только тем, кто искренне раскаивается.

- О чём они говорили? - спросил мистер Бабочка. Теперь он стоял возле перил лестницы, крутя в руках ключ от номера. На указательном пальце правой руки был крупный перстень с чёрным камнем, показавшийся Юрию редкостной безвкусицей.

Рита открыла рот чтобы ответить - подбородок её поднялся, глаза раскрылись широко-широко, даже морщины разгладились (вот, что значит быть кому-то нужным - подумала Алёна), - когда в разговор вклинился сам Слава.

- Я не убивал её, - сказал он.

- Лжёшь, - каркнула женщина, взбешённая тем, что он попытался сорвать её звёздный час. Платье натянулось на плоской, высохшей груди, когда она сделала вдох, прежде чем продолжить. - Я видела...

Но Слава её не замечал, он отступил назад и прильнул к стене спиной.

- Мы ссорились, да, - сказал он, глядя поверх голов. Алёна, как и многие собравшиеся здесь женщины, ожидала, что он пойдёт вниз, к Марине. Сядет прямо на пол, на бурую ковровую дорожку, что стелилась по лестнице, положит на колени голову несчастной и будет её качать, как ребёнка. Ничего подобного не произошло. Взгляд Славы был направлен вверх, будто он надеялся что-то прочитать в тёмных пятнах на побелке. Юрий понимал, в чём дело. Такой же точно взгляд был у Пашки. - Она хотела уехать. Не знаю, что на неё нашло, но она вдруг заявила, что мне нужно вернуться к жене и ребёнку. Я пытался объяснить, что у нас с женой не осталось ничего общего. Я бы забрал дочь к себе. Да, она жила бы с нами здесь и была бы счастлива. Но Марина... Марина не хотела больше тратить на меня время, она хотела уехать. Выйти на трассу, поймать машину. Разве она не понимала, что разбивает мне сердце? Я знал, что это не может продолжаться вечно. Всё было уж слишком хорошо. Но почему прямо сейчас?

- Это твоих рук дело? - очень тихо спросил мистер Бабочка.

Слава вздрогнул, посмотрел на него. Продолжил:

- В Марину как бес вселился. Он сказал ей: "Беги", и она побежала. Я не толкал её, клянусь жизнью собственной дочери! Я только выскочил следом, хотел переубедить как-то, успокоить, и... увидел, как её каблук соскользнул с верхней ступеньки. Я не успел ничего сделать, понимаете? Не успел её спасти.

Он подался вперёд, заглянув прямо в глаза этой старой женщине, Рите; она вздрогнула, как от пощёчины.

- Я бы ни за что не толкнул её, ты, тупая сука, - в устах Славы эти слова звучали мягко, с почти отеческой заботой. - Она была всей моей жизнью... Я только теперь начинал жить - впервые с того момента, когда сломал ногу и не пошёл на открытие парка аттракционов на Чистых Прудах, где были все мои друзья. Впервые с того лета, когда отец с матерью сказали, что мне нужно устроиться на какую-нибудь работу вместо того, чтобы целыми днями протирать штаны в лесу за городом, кататься на лодке и жечь костры. Как будто вся моя жизнь была затянувшимся, тяжёлым сном во время болезни, а сейчас наступило пробуждение. И если ты насмотрелась по телевизору сериалов, это не значит, что в жизни всё происходит точно так же. Если ты вообразила себе, что я мог бы толкнуть любимую с лестницы вот этими вот руками, которыми я дотрагивался до её лица, кормил с ложки мороженым и помогал укладывать волосы, ты - настоящее чудовище.

Рита не могла выдавить из себя и слова. Нижняя губа её треснула от какого-то внутреннего напряжения, кровь редкими каплями падала на платье и моментально впитывалась, оставляя на крупных белых горошинах бурые пятна.

- Что конкретно вы видели? - спросил у неё мистер Бабочка.

- Как она выбежала, а потом он... - слабым голосом сказала женщина. - Я видела его сзади, его спина мне всё загородила. А затем она вскрикнула и кубарем полетела по лестнице вниз.

- То есть вы не видели, как он толкнул её?

Женщина молчала. Её щуплые ноги в сандалиях нервно наступали друг на друга, словно хотели таким образом вознести хозяйку к потолку, вернуть ей роль обвиняющей гарпии, что парит над головами, намечая себе жертву. Но это было уже невозможно.