Дневник Жеребцовой Полины

Днем приехали жильцы из дома напротив нашего. Молодая женщина, недавно овдовевшая. Зовут Элита. Она осталась одна с четырьмя детьми! Ее муж — водитель автобуса, возил беженцев: стариков и детей, из горных сел, рискуя собой. Его машину обстреляли военные. Автобус упал в пропасть с людьми, и все погибли. Элита потрясена! Она совсем молодая женщина, а волосы — седые. Ее семья всегда выручала соседей в нашем дворе.

Хорошо относилась к русским людям. Теперь вдова с «русскоязычными» жильцами не разговаривает. Не здоровается. Нас сделали врагами!

Приехали соседи и из нашего подъезда. Мать и сын. Это они в октябре прошлого года возили меня в больницу. Рамзес был ранен в городе Урус-Мартан в руку и в ногу. Его спасли боевики! Отвезли в госпиталь. Но он лишился части пальцев. Соседи сразу пожаловались: их машину обстреляли, восстановить нельзя.

Алика во дворе не видно.

Пошел дождь.

Дядю Валеру, из среднего подъезда, сильно избили. Я не знаю кто.

Сегодня, когда мы вернулись домой, у нас не открывалась дверь.

Пришлось звать одного из братьев Борзовых, чтобы выбить нам дверь. Он выбил. Завтра я буду ее чинить. Опять придется ночевать без замка!

Полуподвал с проваленными полами, едва держащимися стенами — это наше жилье.

Так теперь еще и без двери.

Лина и Аза совсем обнаглели. По утрам выходят из дома с пустыми руками, а к вечеру волокут мешки с чужим добром. Иногда через ткань видны предметы, похожие по форме на

ведра. Десятки ведер! Иногда в мешках звенит стеклянная посуда.

Русская пенсионерка Лида, из дома рядом, кричит на всех, делает замечания. Каждый день моет у своего подъезда красивые вазы из чужих домов. И твердит:

- У меня прямое попадание в квартиру. Ничего не осталось! Совсем ничего.

Еще, Дневник, запомни:

Сегодня утром уехали Вовка с Олей, и бабушкой Марией. Их отъезд охраняли четверо солдат с автоматами! Солдаты грузили имущество в огромную машину!

Дело в том, что Оля пару месяцев проработала в военной комендатуре и возвращалась домой поздно. Муж переживал. Напивался. Пытался встречать жену с работы. У Ольги на работе, в комендатуре, он устраивал скандалы, обзывая ее нехорошими словами. Всем жаловался. Рассказывал, как его, законного супруга, по месту работы жены федеральные военные привязывали к дереву и хотели расстрелять! А тетя Оля просто хитрая! Она подружилась с начальством. Сделала себе и мужу новые паспорта. Взамен старых, отобранных осенью боевиками, застукавшими их в чужом доме на краже вещей! О чем сама болтала во дворе! Теперь это звучит так: «В связи с утратой при пожаре»

Оля сама нам все по глупости рассказала.

Своего мужа она прописала в квартиру к его погибшей матери. Ведь квартирные документы там выкрали! Идут упорные слухи о компенсации за жилье.

Когда эта семейка грузила вещи, одна из стареньких соседок, по фамилии Андерсен, узнала свой саквояж с вещами. Стала кричать:

— Мое! Моя сумка! Отдайте, мародеры! — и плакать.

Но ее никто не слушал. Один из российских военных, наоборот, заступился за отъезжающих:

- Заткнись! Не вой людям на дорогу, а то получишь! — и передернул автомат.

Я увидела: на руках у тети Ольги — мамины коричневые перчатки. Они в момент выселения оставались в нашей квартире. На холодильнике. Теперь, надев их, Оля помогала грузить на машину «свои» вещи.

Отъезжающие планируют: с выходящей из Грозного воинской частью отбыть в город Моздок. Возможно, обман. Свою погрузку они не доверили никому из соседей! Только военным.

Эта семья вывезла три больших грузовых машины разных вещей.

А бабушку Андерсен мне было очень жалко. Я уже осознала бренность вещей, а она, видимо, будет тосковать по своим, украденным на ее же глазах другими людьми.

Но мы ничего не возьмем с собой, умирая, совсем ничего.

Я это точно знаю.

Несколько дней назад приезжала Золина с дочкой.

Их квартира серьезно пострадала. Мать и дочь ночевали у наших соседок.

Золина собрала остатки имущества среди пыли и пепла.

Рассказала, что ее муж Сулейман к ней не доехал. Пропал.

Патошка-Будур.

26 апреля 2000

У нас гость. Его брат передал мне записку от Аладдина — из лагеря беженцев в Ингушетии.

Братья Борзовы, их старая мать и сестра на время уезжают в Ингушетию. На днях там будут давать дополнительную гуманитарную помощь. Берутся передать мое письмо Аладдину и Джинну. Оказывается, в Ингушетии с родными Джинна они жили на одной улице! Когда наши соседи простудились зимой и болели — родственники Джинна ежедневно давали им молоко! Как тесен мир!

Когда грузили остатки вещей Элиты, я стояла в своем подъезде. Не помогала. Элита теперь не может видеть тех, у кого русская фамилия. Ненавидит. Я ее понимаю. Зато соседи-чеченцы, помогавшие ей грузить вещи и плачущие от сочувствия над участью ее мужа, своровали часть сумок, спрятав их за подъездную дверь.