Дневник Жеребцовой Полины

Где все, кто должны в этих обстоятельствах поддерживать людей? Государство?! Гуманитарные, действительно работающие организации?

Те, которым ничего не нужно взамен, кроме милости Бога?

Помогают нам другие — те, кто не богат.

Например, моя учительница Луиза Тагировна из школы № 11. Она подарила мне из личной милости 10 р. и банку фасоли.

Мы счастливы!

Едим!

Наш кот Борзик, еле держится на лапах, кормиться ему нечем.

Я ненавижу тех, кто сделал окружающий мир таким безысходным. Я ненавижу их, за мою поломанную юность! За невозможность все забыть и в нормальных условиях жить дальше. Да будут прокляты все сволочи в моей жизни! Те, кто разбил мой дом. Те, кто подло врет. Кто уничтожил меня. Предал! Обманул! Ограбил!

Чтобы проклял их сам Бог! Да не простится им ничего в судный день!

И если сердца негодяев не трепещут — это зря! Они камень!

Но и камень задрожит от гнева Всевышнего!

Потому что Он — справедлив!

Аминь. Аминь. Аминь!

Будур.

3 июля 2001

Вчера ругались с Маликой, сестрой Резвана. Ей около тридцати. Не была замужем.

Стала некрасивой уродливой толстухой. Но я помню ее школьницей! Славная девушка, чудная коса! Теперь это совсем другой человек. Злой, завистливый, нервный!

Последние годы душами управляет война. Но я считаю: наглеть даже война права не дает!

Молодой соседке стало очень плохо, когда она узнала, что мы продали свои стеклянные баллоны: 10 штук за 50 р.

Сама она со своей матерью натаскала в чужую квартиру, как раз над нами, стеклотары столько, что грузовик заполнился с верхом! Скупщик отсчитал им 7000 р.! На сегодня соседи опять с ним договорились, сообщили: «У нас есть еще»!

Хорошо, удобно, весь подъезд пустой. Мы да они.

На третий этаж, в квартиру № 39, заносили ночью мебель. Сами замки ставят. Сами их меняют. В бывшем магазине на углу нашего дома расположился их мебельный склад!

Склад лестниц, паласов, чужой посуды. И наша квартира на первом этаже тоже под хранилище подошла бы! Выровнить полы досками, троим мужчинам этой семьи, не составит труда. Заносить, и выносить на погрузку чужое имущество было бы удобней!

А, нет! Мы тут. Не уходим, как на грех.

Какие же гадости Малика нам кричала! О том, что мы забыли, где живем.

Что «русских» всех резать надо! Каждого русского мало убить, его надо мучить. И так далее! Особенно нас с мамой, оттого что мы, «русские сволочи», много видели.

А ведь совсем недавно она учила меня печь хлеб. Что с нею? Я помню: эта девушка несколько лет назад плакала на плече у моей мамы, когда умер ее отец.

Чтобы сильно не вмешиваться в сегодняшний бред, я крикнула:

— Хватит! Вы явно переели и с жиру беситесь!— и увела свою маму в квартиру. Но мама успела прокричать о воровстве и подлых душах:

— Даже своих сирот не жалеют и воруют детские куртки. Притворы и лжецы, — бормотала мама.

Я же приготовила напильник весом килограмма в два-три, остро заточенный. Сунутся милые соседи нас убивать — получат!

Помню, был случай, когда именно Малика не давала русским старушкам и моей матери набрать воды из общего пожарного колодца. Кричала: «Вода только наша! А вы хоть подохните, вам не дам!»

Тогда моя мама подошла к ней с пустым ведром и сказала: «Я тебе не уступлю. Вода от Бога. Хочешь драться? Будем. Но знай, хоть ты моложе и сильнее меня, я утащу тебя за собой в колодец!»

В тот момент Малику уговорил уйти брат Рамзес, чтобы избежать позора: ведь моя мама не уступила бы.

Успокаивая маму, я случайно в разговоре, назвала крикливую соседку Малику — Миланьей. Чем рассмешила маму. Оказалось, в зоопарке Ростова-на-Дону, в мамином детстве, была слониха с таким прозвищем! С этого дня Малика в наших домашних беседах станет носить новое имя — «Миланья». Сестру увел младший брат Резван. Тот, что, по словам Марьям, «особенный врун»! Он приказал, чтобы сестра «заткнулась». Добавил, что знает, как нужно с нами поступить.

Я не обратила на его шепот особого внимания и торжествовала победу.

Но, долго слыша угрозы со второго этажа в наш адрес, я не могла. Приоткрыла дверь в подъезд и заорала так, чтобы меня отлично слышали:

— Ты, Малика, трижды живущая в беженцах! Удравшая из дома, в 1994 году, в 1996-м и в 1999-м! Ты, ругающая при этом русских людей и Россию, где кормилась и пряталась, — трусиха и врунья! Слышишь меня?! Я прославлю тебя на века при помощи своего дневника.

Я запомню этот день! Твои слова! Когда ты о них позабудешь, то прочтешь о своем поведении в книге! Я сделаю тебя бессмертной, негодяйка!

Вечер

Я заметила, что вся чеченская семья со второго этажа активно жаловалась во дворе. Настраивала всех проживающих против нас. Джим, что заходил к жене расстрелянного Сулеймана сразу перестал с нами здороваться.

Я не хочу ругать всех. Напишу так: нас окружают люди лживые и вороватые. Я заменяю имена специально, для того чтобы не брать на себя недозволенное — не быть судьей!

5 июля 2001

Самый интересный человек — это Черный Принц. С его необъяснимыми делами. Толпой телохранителей. С удивительными глазами, легко меняющими цвет. Он — самый замечательный в моих мыслях!

Только это не любовь!

О, нет!

Продолжаю