Дневники 1870-1911 гг.

Утром маленький Алеша Муратов принес просфору с поздравлением с Ангелом; он побыл для этого в Ранней Обедне в Страстном монастыре. Потом пришел поздравить с Ангелом и тоже принес просфору отец Сергий, здешний иеромонах. К десяти с четвертью прибыл для служения в Елохово, в Благовещенскую церковь. Великолепнейший Храм! Огромный, изящно и богатейте украшенный. Народу было полно, должно быть, тысячи три. На Обедне сказал небольшую проповедь, но не мог долго говорить (жаль было народ — жарко очень было всем от тесноты). После Обедни всех благословил, причем отец диакон грубенько порядочил. После — на закуску к старосте (мяснику). Хор (причетника, и превосходный) здесь же был. Закуска — кулебяка, свежая икра и прочее. Народ в этом приходе нельзя сказать чтобы богатый, а средней руки, — но каково же благочестие, когда воздвигли такой Храм! И священник (отец Иоанн Березкин) по приходу — человек очень добрый. Пожертвования, собранные для Миссии, обещались после доставить. Вернувшись, принимал кое-какие пожертвования. С поздравлением с Ангелом был отец Николай Александрович Сергиевский из Университета. Вечером был у КНЯЖНЫ Варвары Николаевны Репниной. <...>

12 мая 1880. Понедельник

Сидел дома; были посетители и жертвователи.<...> В саду было довольно хорошо; но лучше всего — вечером; из гостиной Преосвященного, при виде вдали шпицев Кремля, мечталось. Насыщайся, душа моя, видами русскими, насыться, слух, звуками родных колоколов, и да будят они вечно душу к живой деятельности там, вдали! Куда ни обернешься, везде — все русское, все русые головы и головки, все родная речь! А там-то опять десять лет — все чужое и чужое! Не дай Бог опять скучать! Пусть памятуется, что и здесь, в России, теперь я чувствовал почти всегда одно недовольство и беспокойство. Счастье только в исполнении долга!

14 мая 1880. Среда. Преполовение

Поехал к Обедне в Успенский собор, откуда сегодня — Крестный Ход на реку. Служил Преосвященный Амбросий Дмит-ровский. Во время службы приехал Высокопреосвященный Митрополит. Я также испросил изволения облачиться на Крест-ный Ход. Что за великолепие этот обряд! Процессия была длиннейшая; сначала — псаломщики в стихарях, потом — диаконы, священники и Протоиереи (все — по два в ряду, должно быть, пар сто в белых или золотых ризах), затем — синодальные певчие (в ряд, в формах), затем — почетнейшие Протоиереи (с иконами Святителей Московских, Корсунскими Крестами и иконою Корсунской Божией Матери), Архимандриты, Архиереи и Митрополит с крестом на голове. Пред процессиею идут по два в ряд с хоругвями, принесенными из соборов и монастырей; хоругви все — металлические, и потому их несут по три человека. За процессией следует Генерал-Губернатор, почетные чины и жандармы. Народ сдерживается натянутыми канатами; народу здесь, в Кремле, по всему пути и за Москвой-рекой было, должно быть, сто тысяч. На реке, под великолепнейшим балдахином, устроена была Иордань — в воде, в засмоленном сосуде, внутрь которого Митрополит и сходил для погружения креста. Погода стояла ясная. Нет ничего прекраснее и торжественнее подобного зрелища! Назад Митрополит возвращался в митре и с посохом, а крест нес диакон на блюде; иереи кропили по сторонам. <...> Вечером с семи часов был у княгини Мещерской по ее приглашению третьего дня. С детьми продолжали составлять проект Детского Миссионерского Общества. Провел у них вечер почти до одиннадцати часов.

17 мая 1880. Суббота. Во втором часу ночи

<...> Ко Всенощной отправился, как обещал отцу Протопопову, в Николаевский Сиротский Институт, в Воспитательном Доме. Поспел к началу; воспитанницы уже все стояли бесконечными рядами; певчие пропели «Исполла». Пели Всенощную превосходно; образ Благословляющего Спасителя за Престолом, освещаемый сбоку лампой с отражением света, — чудно хорош; Спаситель — точно шествующий. После службы, в зале, все приняли благословение, начиная с маленьких. Потом я поблагодарил их за пожертвование; море русых головок и белых пелеринок будет вспоминаться в Японии. Воспитанниц тут пятьсот восемьдесят; все — Обер-офицерские дети, сироты. Учат их, по- видимому, прекрасно; видел записки их по физике — и грамотно, и подробно (учебник же физики — Малинина и Краевича). Просили пройти в больницу; больных человек восемь — все почти от утомления пред экзаменами; у одной девочки — «пляска Святого Витта» (нервно дрожит). В Воспитательном Доме — до тысячи грудных детей, и мамок при них — с восемьсот. Вообще в здании Воспитательного Дома обитающих считается до семи тысяч! Заходили еще к одной больной, чахоточной, — подруга просила благословить; пили чай у инспектриссы Ю. Н. Кауфман, куда воспитанницы тоже приносили пожертвования. Около десяти часов, сопровождаемый толпами их и начальства, прошел по коридорам на подъезд и уехал.

22 мая 1880. Четверг

Боже, скоро ль в Японию! Надоела Россия, то есть надоело безделье, как горькая редька! Кажется, скоро одурею! <...>

23 мая 1880. Пятница