Дневники. 1913–1919

30 марта. Великий четверг. Тяжелые известия в газетах. Ген. Брусилов жалуется на бегство солдат с фронта. Солдаты переполняют поезда, врываются в вагоны без билетов, чинят насилия над железнодорожными служащими. Ген. Алексеев – Верховный главнокомандующий – отрядил кавалерийские полки на большие узловые станции для ловли таких солдат и возвращения их на фронт. Разве это армия? Это просто толпы крестьян в серых шинелях, разбегающиеся домой на праздники. В Москве грабежи и убийства. Дня три тому назад ограблена и убита экспроприаторами семья

Безпаловых за 30 000 р. Сегодня известие об экспроприации в кассе Военно-промышленного комитета на 26 000 р. Явились 7 вооруженных в автомобиле, скомандовали: «Руки вверх», стащили деньги и были таковы. Много работал над рецензией. Вечером у всенощной с Миней в нашей церкви, а затем у Д. Н. Егорова за разговором о разных предметах.

31 марта. Великая пятница. Утро за работой над рецензией до прихода Богословских, зашедших за мной, чтобы идти к вечерне. Мы совершили прогулку, завтракали – увы, заплатив по 1 р. 50 к. с человека за «дежурное блюдо» рыбы, получили по почтовому листку осетрины, от которого не осталось никакого впечатления – в кафе «Централь» на Тверской. В прогулке принимал участие и Миня. Предстоят еще более трудные, последние месяцы войны! Пообедав у Богословских, мы отправились ко всенощной к Николе Явленному, куда пришел также и Алексей Павлович [Басистов]. Устали.

1 апреля. Великая суббота. Все утро и до четвертого часа за Гневушевым, за исключением короткого перерыва, когда приходили Богословские. В газетах прочел о разговоре Мануйлова с московскими представителями печати. Он говорит, что увольнение профессоров – мера не против личностей, а для проведения принципа. Все это так. Но дальнейшая часть беседы, где он опровергал слухи об аресте Временного правительства рабочими депутатами и серьезно говорил о согласии правительства с Советом рабочих депутатов, о [том], что для контакта между обоими «советами», т. е. министров и рабочих депутатов, – наводит тревогу [48] . Значит, действительно в России теперь два правительства, которые действуют пока согласно. А дальше? Вечером был у Богословских по обычаю, может быть, и в последний раз.

2 апреля. Светлое Воскресенье. Миня был с Л[изой] у заутрени. Без особого труда проснулся в двенадцатом часу. Во втором они вернулись. День прошел у нас по-праздничному, хотя я все же до 3 часов работал. Трамваи не ходят и в городе полная тишина. Вечером у нас Богословские и Богоявленские, очень оживленно и шумно. Во многихдомахни пасхи, ни кулича уже нету за недостатком продуктов. У нас все же нашлись.

3 апреля. Понедельник. Стоят великолепные весенние теплые дни. На солнце совсем жарко. День прошел с гостями. Утром – работа над рецензией, затем с 121/2 до 3 Алексей Павлович [Басистов], после него О. О. Карпович и Ю. В. Готье. Последний сообщил несколько университетских новостей. Вечером мы и Богоявленские у Егоровых.

4 апреля. Вторник. Опять превосходный, солнечный, весенний, теплый день. Утром прогулка и затем работа над рецензией до 51/2 вечера в полнейшей тишине, т. к. Л[иза] и Миня уехали к Богоявленским. В 51/2 я отправился к ним же пешком. Улицы полны народа и необычайно грязны. Масса всякого сора, тротуары прямо в иных местах загажены. Много хуже, чем в Неаполе, но там все искупается природой и морем. Видимо, эта сторона городской жизни не составляет теперь ничьей заботы. Поскорей бы все это наладилось и вошло в свою колею.

5 апреля. Среда. Окончил рецензию на Гневушева. Работал над нею более 2 месяцев. Появились газеты и с горькими пилюлями: ряд телеграмм о буйствах и бесчинствах солдат по Московско-Казанской дороге. В поезд влезает их человек по 500–600, бьют железнодорожных служащих, сами распоряжаются движением поездов и т. д. Есть и воззвание Временного правительства к солдатам о прекращении таких беспорядков. Но что толку в таком воззвании. Главнокомандующий Гурко88 взывает против болтливости в письмах с фронта, открывающей неприятельским шпионам сведения о наших формированиях. Грустно. У меня завтракал проф. Академии А. П. Орлов, рассказавший мне о событиях в Академии за страстную неделю, когда студенты потребовали удаления ректора [епископа Волоколамского Феодора (Поздеевского)]. Были переговоры с ним делегатов от студентов и профессоров, и он согласился, наконец, подать прошение об отпуске и сдал управление Академией инспектору [архимандриту Илариону (Троицкому)].