Дневники. 1913–1919

8 августа. Вторник. Утром занятия с Миней таблицей умножения, а затем своя довольно усердная работа. После обеда я опять стал замечать нездоровье, и, действительно, у меня опять оказалась повышенная температура, что не мешало мне усердно работать. Не малярия ли у меня начинается – с этим нельзя себя поздравить. Дамы на соседней даче с наступлением вечера начинают нервничать, испытывая страх перед нападением грабителей, и плохо спят ночи. Слухи о грабежах идут отовсюду из округи. Но и в Москве, войдя в магазин, кафе, банк, можно попасть в момент нападения экспроприаторов. Опасность одинаковая. Вот она, анархия, в ее чистом виде под управлением гг. социалистов! Наша юстиция, какая еще есть, сильно хромает влево. Генерал Гурко, против которого прокурор не нашел никаких обвинений, сидит все еще в крепости, а большевики один за другим выпускаются из заключения!192 Продолжает стоять великолепная погода, на солнце знойно, Волга тихая и спокойная как зеркало. Деревья уже сверкают желтым листом.

9 августа. Среда. Время до чаю за работой. После чаю предприняли далекую прогулку, целое путешествие по окрестным деревням в поисках масла, которого очень мало, и продается оно теперь по 4 р. 50 к. вместо прошлогодних 80 коп. И все так. Ужасное бедствие надвигается для городских жителей, в особенности для больших городов! Вернулись домой уже около 9 часов.

10 августа. Четверг. Продолжает стоять великолепная ясная погода. Вечером, однако, тучи и гроза. Был на почте в Песочном, отправил письмо Д. Н. Егорову. День за работой. Вечер на пристани в обществе В. А. Кабанова и соседей. В Москве совещание «общественных деятелей» под председательством Родзянко, на котором замечательную речь о причинах развала армии сказал генерал Алексеев, бывший Верховный главнокомандующий, и подтвердил то же Брусилов. На собрании был и Юденич – словом, цвет наших генералов, остающихся не у дел из-за этих фантазеров-социалистов.

11 августа. Пятница. День с утра дождливый, и поэтому работа моя вдвое интенсивнее. Осталось немного, чтобы вчерне закончить 1697-й год, очень растянувшийся у меня. К 6 час. вечера я кончил работать, порядком устав. Получил очень трогательное письмо от одного из студентов, с 1915 года находящегося на фронте и уже теперь поручика, с выражением сочувствия по поводу весенней истории. Почемуто он скрыл только свое имя. Получил также – с опозданием – приглашение на совещание общественных деятелей 8 августа – о нем в газетах. Замечательную речь произнес генерал Алексеев. Она еще не приведена целиком, т. к. он ее повторит в большом совещании.

12 августа. Суббота. Опять ясная превосходнейшая погода. Я много работал и закончил вчерне 1697-й год. Вечер провели в обществе соседей за политическими разговорами. Мы очень сходимся во взглядах, и с кем ни поговоришь, все говорят одно и тоже: беспорядок, разнузданность, анархия, отсутствие безопасности и т. д. и т. д. И все-таки, как мы еще бессильны. Только-только что буржуазный класс начинает как будто приходить в себя и поднимать голос.

13 августа. Воскресенье. День полнейшего отдыха, т. к. я чувствовал большую усталость, и работа над биографией шла как-то вяло. Погода продолжает быть превосходнейшей. У нас пила чай семья Ломжинского директора, переселяющегося во Владивосток, и разговоры об этом крае.