Дневники. 1913–1919

12 сентября. Вторник. В газетах – отставка обер-прокурора Синода Карташева, вызванная, как он сам пишет в прошении об увольнении, «невозможностью работать вследствие засилья социалистов». Его обязанности будет пока исполнять С. А. Котляревский. Я был в Архиве МИД и занимался там статейным списком майора Вейде. В Архиве – большое движение: архитектор и подрядчик заняты разными измерениями, вопросом об устройстве каких-то дверей и т. д. Это – приготовления для переезда в Москву Министерства иностранных дел, которое разместится в Архиве. Моей работе помешал появившийся в Архиве Гр. Гр. Писаревский с рассказами о разных делах в Варшавском университете. Вернувшись из архива, я был занят укладкой дров в сарай. Вечером у меня преосв. Сергий, Богословские, Готье. Оживленный разговор и всеобщее негодование по поводу текущих событий. Липа пришла со своим хлебом и сахаром. На блюде у нас было подано немного рыбы, далеко не столько, чтобы быть сытыми. Это стоило 14 рублей. Арбуз – 2 р. 50 к., и все так. На такой почве неизбежны взрывы.

13 сентября. Среда. Утром – биография, но сделать удалось немного. Совсем не то, что в деревне, постоянно мешают и отрывают. После завтрака с Шуриком занимались укладкой дров в сарай. Сытин прислал мне 4 тысячи рублей за учебники. Звонки по телефону отрывали меня и от укладки дров. К 5 час. я пошел в Университет на полукурсовой экзамен. Вечером у меня Флоровский и Д. Н. Егоров. Германия предлагает Франции и Англии все уступки, согласна удовлетворить все их требования с тем, чтобы ей предоставлена была свобода действий на Востоке – куда относит и нас214. Большего позора России переживать никогда не приходилось. Мы исключены из европейских держав и отнесены в группу Персии, Китая, Турции и т. п.

14 сентября. Четверг. Утро провел за чтением Маколея, которым наслаждался. После завтрака прорвалась плотина: пришел А. П. Басистов, Мусенька [Летник], двое Липушат, С. К. Богоявленский, Кизеветтер, посланный от Сытина, О. И. Летник, Пичета, принесший книгу, М. М. Егорова. Только что я расположился укладывать дрова в сарай, когда пришел Алексей Павл. [Басистов]. Я извинился перед ним и продолжал при нем эту работу. Немножко и он мне помогал. Мне хотелось закончить дело, что и удалось: все дрова были убраны. С Липушатами мы переносили вещи, хранившиеся летом в кладовой. Итак, было несколько часов физического труда.

15 сентября. Пятница. Был на Кузнецком мосту в банке Джамгаровых, куда отнес полученные от Сытина 4 000 руб. за 4-ое издание 1-ой части и 3-е изд. 2-ой части учебника215. Оттуда прошел в университетскую библиотеку, где, разыскивая литературу о Петре в Англии, пробыл до 3 ч. дня и не все нашел. Видел Кизеветтера и Ив. Вас. Попова. Вечером у нас продолжение вчерашнего потока гостей: Надя, Михайловский, Алексей Павлович [Басистов], Писаревский. Последний обращался ко мне за темой для медальных сочинений.

16 сентября. Суббота. Восстание в Финляндии. Незаконно собрался распущенный Сейм, и тальман сорвал печати, наложенные на двери Сейма генерал-губернатором Некрасовым216. Русские войска, стоящие в Гельсингфорсе, – все большевики не только отказались препятствовать собранию Сейма, но не допустили в Гельсингфорс посланные из Петрограда новые войска. Керенский на Демократическом совещании, вновь протанцевавший свой словесный танец, на этот раз «танец отчаяния»217, объявил, что немецкий флот, зная о положении дел в Финляндии, плывет в Финский залив. Верно замечание А. П. [Басистова], что Россия теперь, как проститутка, привыкла к своему позору и не стыдится его. Восстание Финляндии и поведение наших войск там – наш новый позор, еще плюс к сотне наших позоров. А на совещании – потоки словоизвержения, и потоки, очевидно, будут литься, пока их не заткнут немцы.

Утро за работой над биографией. Был в Румянцевском музее за книгами. Вечером упивался перечитыванием Маколея. Какая прелесть!