Дневники. 1913–1919

24 сентября. Воскресенье. Утром, после очень ранней прогулки по Девичьему полю, удалось порядочно заняться биографией, и работа продолжалась до 5-го часа дня. После чаю мы с Л[изой] отправились опустить избирательные бюллетени для выборов в «районную думу». Собственно, эти думы, по моему глубокому убеждению, вредная затея, так как сделать они ничего не будут в состоянии, а лягут большою тяжестью на карманы обывателей. Но надо было участвовать в выборах и отдать голос за кадетский список, как за меньшее зло, чтобы не дать роста большему злу – хозяйничанью большевиков. Заходили к А. Н. Савину занести книгу, но на минуту. Заходили также в церковь св. Ильи на Пречистенке ко всенощной. Вечер были дома, я за чтением Маколея. Железнодорожная забастовка началась. Правительство формируется. Судьба России, как оказывается, зависит от того, как поступит Кишкин, даст ли он согласие вступить в министерство на пост министра призрения, или не даст. Вот от чего зависит судьба России. А что такое Кишкин, как не самый посредственный из посредственных кадетов, если не попросту глупый человек? Вот до чего доходит человеческое затмение. Да и есть ли теперь Россия? Вот вопрос, о котором стоит подумать.

25 сентября. Понедельник. Что Россия теперь не государство, это для меня ясно, ибо государство есть человеческое общество, объединенное верховной властью, а где же у нас верховная власть. Ею не обладает Временное правительство – потому что оно «подотчетно» какому-то Демократическому совету, образовавшемуся из Демократического совещания223. Ею не обладает и этот самозваный Демократический совет. Итак, не будучи государством, Россия теперь – первобытное, естественное состояние людей. Есть разные союзы, которые борются между собой и бастуют, стремясь каждый урвать себе кусок из бывшего государственного достояния. Железнодорожная забастовка продолжается и развивается. Это создает для меня лично вопрос об акте в Академии, на котором мне говорить речь. День проведен не безрезультатно. Я достаточно поработал над биографией до 4 часов. У меня были два студента Духовной академии, один утром с повесткой на Совет 28-го, другой – вечером о кандидатском сочинении. Вечер за Маколеем.

26 сентября. Вторник. В газетах об образовании министерства, которого уже по счету? Все те же224. Но спасение России, несомненно, обеспечено: Кишкин согласился стать министром призрения. Ура! На выборах в районные думы, происходивших в воскресенье, победили в одних районах, в том числе и в нашем, – кадеты, в других, где целыми полками выбирали солдаты, – большевики. Социал-революционеры потерпели полный провал, никому не дав «земли», которую они обещали на выборах в общую городскую думу. Большевики свою победу обеспечили еще более наглым обманом: их агитаторы перед выборами ходили по дворам и обещали, если их выберут, выдавать по 1 1/2 ф. хлеба на человека в день вместо выдаваемых теперь 1/2 фГазета по-прежнему безотрадна: бунт, буйство, насилие, грабежи, погромы и все в том же роде. Все имения Козловского уезда Тамбовской губернии разграблены, в том числе и те, которые отданы были земству, школам и т. д. Пугачевщина в полном разгаре.

До 4-х часов я переписывал актовую речь. Затем прогулка. Вечером у нас Липуха.

27 сентября. Среда. Все утро до 3 ч. дня за работой над подготовкой к просеминарию и за речью для академического акта 1-го октября, на который, должно быть, возможно будет ехать, так как железнодорожная забастовка, кажется, прекращается. Был в Университете на просеминарии; нашел довольно много народа, в том числе несколько девиц-студенток. Делал предварительные разъяснения. Мы будем заниматься Котошихиным. Объяснял темы для рефератов. Белокуров, не получая ответа от Туницкого, который должен был выступить в сентябрьском заседании ОИДР, просил меня выручить Общество и прочесть что-либо о Петре. Я должен был согласиться и думаю прочесть о Петре в Голландии. Вечер дома за Маколеем.

28 сентября. Четверг. Проводив Миню в школу, отделывал актовую речь и готовился к семинарию в Университете, на который и отправился в 31/2 часа. Видел А. А. Кизеветтера, с которым мы неудобно совпадаем; он также ведет семинарии от 3 до 5, и есть 2 слушателя, принадлежащие к тому и другому. Сделал общее введение к занятиям. У меня разыгрался отчаянный насморк и кашель; вот сюрприз для реферата в ОИДР и для акта 1-го октября. Вечер дома за Маколеем.

В газетах письмо офицеров стоящей в Москве артиллерийской бригады. В письме приводятся случаи оскорблений и даже избиений офицеров солдатами и офицеры заявляют, что при таких условиях они считают свою службу лишенной смысла, и просят военного министра разжаловать их в рядовые; в этом положении они будут полезнее. Это крик наболевшей от безобразий последнего времени офицерской души. Нельзя читать письма без волнения.