Дневники, 1915–1919

Ночью либо холодно, либо сыро, либо ветрено, так что мы крепко спим, хотя уже почти полная луна. Мы столкнулись с проблемой корма для Тинкера. Характер пса делает его требовательным гостем. Сегодня мы пошли искать ветеринара и обнаружили, что он занимает часть большого красного дома позади нашего. Мы заглянули в комнату, накрытую к чаю, а скатерть на столе светилась словно бриллиант; вошла девушка, и краем глаза я заметила зал, вымощенный черно-белой плиткой, — очевидно, это прекрасный дом, разделенный теперь на несколько частей. Только что вернулась Нелли, и опять начался привычный смех. Мы дали Лотти 5 шиллингов за то, что она так хорошо справилась в одиночку.

27 октября, суббота.

Сегодня днем мы как раз собирались в казармы Кингстона за военным билетом Л., освобождающим его от воинской службы, когда зазвонил телефон. На том конце я услышала непривычный и, очевидно, довольно нервный голос Клайва, который спрашивал, можно ли с нами поужинать. Похоже, трещины будут заделаны очень быстро[347]. Мы прогулялись через парк, не смогли получить документы, пили чай в Кингстоне и, наконец, купили мне наручные часы за 15 шиллингов — круглый, яркий и полезный механизм, на который я постоянно смотрю и понимаю, что он действительно экономит время. Мы вернулись поздно, пришел Клайв и был, на мой взгляд, очень веселым и весьма разговорчивым; он завел много зайцев и ловко за ними гоняется, если те убегают, а еще он достаточно безобидно и умеренно хвалил сам себя. Клайв так бодр и по-прежнему умен, что мне нравится проводить с ним вечера. В придачу и Л. был весьма добродушен и учтив. Мы сплетничали, прыгая с темы на тему: персонажи, французские книги, интриги[348] Мэнсфилд и т. д. Клайв был одет в свой стандартный костюм каштанового цвета, волосы зачесаны назад, чтобы скрыть лысину, а брюки натянуты не так высоко, как обычно, — словом, он был на высоте. Адриан получил предписание врачей больше не заниматься земельными работами[349].

28 октября, воскресенье.

По-прежнему никаких налетов: видимо, легкий вечерний туман удерживает врага от нападений, хотя ночью все еще достаточно светло из-за очень яркой луны. Те, кто на этой неделе покинули Лондон, должно быть чувствуют себя немного глупо. Идеальный октябрьский день: солнце светит сквозь оставшиеся на деревьях красные листья. Дабы провести побольше времени в обществе Л., я решила пойти с ним в Стейнс[350]. Мы прогулялись от Шеппертона[351] через Лалхем[352] в Стейнс вдоль реки — плоская и очень тихая местность, постепенно превращающаяся в город. Розовые кресла были расставлены вокруг переполненного, но не роскошного чайного столика: множество маленьких тарелочек, крошечных ножей. Гостям предложили угощаться самостоятельно. Там был испытывающий некоторые трудности мистер Лок, а вскоре появились Алиса, Флора, Клара и Сильвия[353] — возникло жуткое ощущение, будто вся Хай-стрит Кенсингтона ввалилась в комнату. Нормальность происходящего произвела на меня впечатление: ничего прекрасного, ничего определенного, — как странно, что природа в изобилии создала именно такие типажи. Затем служанка объявила: «Мистер Стерджен[354]», — и Флора выбежала из комнаты с криком «Иду!». Все сказали: «Ох! Ах! Как здорово!» — так театрально, словно вся эта сцена была частью спектакля. Мы ушли после второго акта; Тинкер сорвался с поводка и убежал, но вернулся. Теперь мы дома; очень холодно; к нам заглянул Герберт [Вулф], и вот мы сидим у огня — поскорей бы уже воскресенье следующей недели.

В понедельник, 29 октября, пока Леонард отсутствовал, Вирджиния отправилась с Саксоном Сидни-Тернером в Эшем, после чего поехала в Чарльстон и вернулась домой в Хогарт-хаус в пятницу. В Эшемском дневнике есть две соответствующие записи, которые не включены в данную книгу.

2 ноября, пятница.