Дневники 1923-1925

За чаем на вокзале я выставил на стол коробочку с папиросами и, покуривая, между прочим думал о Наташе и Тане, что вот умницы они и хорошие, а почему-то как будто немного с черствинкой, совсем бы хороши были, если бы не это. И что это и отчего? Мне пришло в голову так: у Софьи Яковлевны должно бы не две дочки быть, а так человек двенадцать, и если бы, ну, не все двенадцать, а хотя бы семь человек вышло, то не было бы у Наташи с Таней этой черствинки. Значит, это произошло от усиленного внимания родителей к ним: Наташа с Таней как бы эксплуатировали чувство родителей, определенных на 7 человек, исключительно в пользу себя, и это дало им черствинку. Истинно счастливые дети и потом люди выходят только из большой семьи. Двухдетная система — очаг индивидуализма и эгоизма.

Так я думал, какой-то молодой человек, сев у моего столика и посмотрев на мои прекрасные папиросы, сказал:

— Наверно, гонорар получили?

Он знал меня и представился:

— Лукин, антирелигиозник.

Мы разговорились, и я сказал ему о своих думах про Таню и Наташу и что нужна большая семья.

— Коллектив, — сказал он, — это и есть большая семья.

Так и пришиб меня коллективом.

Хочет отдать своих детей в колонию, чтобы воспитать в них чувство борьбы.

И опять преднамеренное, сосредоточенное внимание.

— У вас двое? — спросил я.

— Двое.

Ну вот, то же самое: несчастье в задуманном, и семья отличается от коллектива тем, что она сама и ребенок сам для себя растет, как растение, и в этом есть счастье, и особенно детское, — жить ни для чего, просто родились и просто живут.

4 Октября.Почему-то умными все оказались из владельцев землей самые богатые: те сразу поняли, что революция не шутка, и бросились вон. Был один, такой фокус придумал: заложил фитили в усадьбе, сам выехал и так, умный, сжег за собой все корабли. Но средние, и особенно мелкие, все почему-то обрадовались, и я знал иных — в это самое время вздумали строиться и закладывать новые сады, чем-то это даже вроде геройства считали, и один, я знаю, на своем новом доме вырезал слова: «Выстроен в 1917 году».

Почему глупые оказались среди мелких? Разве нельзя было им знать, что не в них дело, а в самой земле, что их предки были и крупными, и дела их ложились на землю, и что рано или поздно встанет Адам и спросит: «Где та земля, что я в поте лица обрабатывал?»

Так им будто память отшибло, все они остались на земле и вскоре были смешаны с пеплом пожарищ.

Я понимаю теперь, они думали только о своей личной истории, забывая большую историю Адама, и потому их судьба попала на данный счет…

И я долго не мог думать о них, отгоняя вопросы о них в часы бессонницы счетом до тысячи. Но вот пришло время, долгий счет не стал действовать на мою бессонницу, просчитав первую тысячу, я начинаю [вторую] считать с ужасными ошибками, и эти ошибки в арифметическом счете кошмаром ложатся на совесть. Тогда я придумал усыплять себя воображаемьш путешествием по тем родным местам, где каждая [тропинка] мне знакома.

Я начинаю свое путешествие…

Кооперация. Коммерческий подход.

Маховик, Идеалист по должности: он имеет дело с идеей кооперации, ему ее нужно проводить, и, как бы ни было плохо вокруг, для него не может быть безнадежным, раз у него цель и вопрос сводится ко времени. Он не может удовлетвориться коммерческим подходом.

Старый кооператор: святитель, эсэрствующий мужичок.

Хозяева: Попов, Кузнецов: шотландка, зарыли бочку, капусту посолить частному нет возможности — хранить негде, вот бы кооперативу, но нет возможности: невыгодно, его дума одна о выгоде, он хозяин: старые методы. Пивная (хозяйственно), вверху читальня. Булочная, колбасная. Они бы и [кооператив] проникли, и в производство.

Под маховиком — хозяин, над маховиком — чиновник: ремень попадает все не на тот шкив.

Во всякой деревне всякая хозяйка хлеб печет по-своему, и любой человек, не зная, кто подал ему кусок, попробует и скажет: «Это Акулькин хлеб».

6 Октября.Утром заставить детей убирать кровати, вечером рассказывать об уроках.

Сегодня изготовить письмо в «Прибой» и в «Известия».

Приняться за краеведческую книжку.

Вечером навестить «публику».

Гибель общества нашего произошла в тот момент, когда был поставлен вопрос о платном лице (типы местных людей).

На одной руке висят люди потаенно уверенные, что из всей затеи ничего не выйдет; на другой руке официальные лица, которые действуют насильственно.

— Наша родина бедная, потому что несколько веков воевала с востоком и западом: непрерывная почти война сделала ее бедной, и от бедности все ее пороки и все добродетели.

Это от бедности своей она совершенно инертна в общественных начинаниях, потому что бедный человек думает только «абы просуществовать» и начинание считает роскошью.

Бедный человек недоверчив к другому, ему невозможно ни на один час сорваться со своей «липочки» и начать что-нибудь новое вне лично-материального.