Дневники 1926-1927

10 Декабря.Говорили с Григорьевым о Горьком и не пришли ни к какому заключению. Но мне интересен был анализ славы Горького Григорьевым. Там, в самых низах где-то поезда «Максимы Горькие» характеризуют ценность этой славы. Главная же часть читателя была из полудикой интеллигенции. Научившись грамоте, простак пишет не Бог, а х… Недалеко от этого ушла и вся масса, разорвавшая связь с отцами «интеллигенции», «сознательная» и бессознательная. Вот что и создало славу Горькому.

11 Декабря.Стеклянные люди.

Вот еще тоже вспомнилось к Горькому: в союзе охотников утром после ночевок там я нечаянно в разговоре сказал несколько слов о Библии, что она является, во всяком случае, великим памятником. Вот тогда все набросились на Библию, и Бутурлин тоже послал свой камень в книгу суеверия. А когда я обратился к нему с решительным вопросом о человеке и Боге, он ответил мне, что человеку нужен не Бог, а стекло, что городской человек страдает больше всего оттого, что стекло не пропускает каких-то живительных лучей; он указал мне, между прочим, на собак, которые так тянутся к горячей печке, потому что от печки идут лучи прямо… и т. д.

Так из ученых, очень добрых иногда людей, из всякого рода дельцов есть люди, до последней степени не восприимчивые к духовной жизни, и к таким стеклянно-каменным нужно причислить Горького (см. его разговор с Блоком). Наука в отношении человека, по-видимому, может обходиться без интереса к личности человека… и довольствоваться одной пользой для человека вообще. Напротив, религия часто не обращает внимания не только на пользу, а даже на жизнь общечеловека на его планете. Значит, вот что самое ужасное: что наука и религия с искусством разделились между собой, и люди двух этих категорий гораздо меньше понимают друг друга, чем, напр., животные людей, и наоборот.

Зуб болит, а нет зуба. Так бывает: у иных болит палец на руке, когда самая рука давно отрезана вместе с пальцами. И душа страдает так ясно, как зуб болит или палец, хотя доказано, кажется, что души нет. Или, может быть, не совсем доказано? А то, бывает, такой охватит восторг весной на восходе при пении птиц! так забудешься, что воскликнешь вслух «Господи!» и опомнишься: нет Бога, и птицы просто поют от теплого весеннего воздуха.

«Сознательный путь к бессознательному творчеству» (Станиславский).

14 Декабря.К стеклянным людям.

Я, вероятно, что-то хорошее забываю, когда сужу этих людей: можно так любить человека, что, отстраняя жестокого бога, осуждающего жить их в такой беде, желать им здорового стекла (как Прометей огня). Так весь социализм (материализм) начинается от Прометея.

18 Декабря.Лева вчера приехал на каникулы, пишет книжку «Самоеды». Связаться с букинистом, который будет доставать охотн. книжки. Писать об охоте как о свободе (Вот бы журнал: «Охота и свобода»).

<Приписка на полях>Надежда Васильевна Верещагина — Москва. Сокольники. Б. Ширяевская ул. д. 40. Радиостанция.

17 Дек. ей послано письмо о переписке Розанова и Горького.

19 Декабря. Николин день.

О людях, которые живут, ругаясь, вроде любивших все-таки друг друга, покойных мамы и сестры Лидии. Можно ли сказать, что они друг друга любили? Руготня — это неустройство, это внутренняя бесхозяйственность… Ругаются между собой главным образом бабы; это война в мелочах… Лекарство от этого, лучшее средство — ограниченное соприкосновение, надо в этих случаях действовать не на внутрь человека, а на извне. Вот где разумный материализм больше любви (Любите друг друга! — Господи, да мы любим, мы просим Тебя только устроить нам, чтобы мы виделись не так часто).

Очень возможно, что в этом загромождении любви и возникает материальная революция с отрицанием Бога: не в любви тут дело, и не в Боге. Помню, каким великим переворотом в наших отношениях с матерью был раздел.

Еще я думал о психологических умах (женских), которые все понимают душевное и не могут в то же время разобраться даже в накладной или решить простую арифметическую задачу. Россия богата таким умом психологическим, и у нас эта способность отгадывать человека, собственно, и называется умом. Лидия, Павловна, Розанов — все это такие. Способность меры и счета в таких умах почти совершенно отсутствует.

20 Декабря.Был у меня со стихами своими комсомолец, рабочий с прядильной фабрики Гришин. В каждом стихотворении его встречается неоправданно слово «комсомол». Я спросил его, зачем он повторяет слово и не пытается изображать. «Так уже полагается, — ответил он, — без этого не напечатают». Спрашиваю его, кого он читал. «Есенина, но теперь не читаю: это разложение; Казина читал, Жарова, пробовал Пушкина, хорошо бы, но он все господ изображает»… Я вынес впечатление из беседы, что таких множество без конца, что с этим необходимо считаться.

23 Декабря.Есть какое-то свое cogito ergo sum [27]и в любви человека, я хочу сказать, что у мысли есть непременно свой дом… я мечтаю сказать: мысль живет в доме любви.

Cogito ergo sum, значит, я так понимаю.