Дневники 1926-1927

27 Июня. Второй день без дождя. Ясно, воздух свежий. От Горького восторженное письмо о Нерли, от Горького вышло сладкое, а от сладкого, от сына Левы, вышло горькое. Утром я спросил его: «Лева, как думаешь, заслужил я себе хороший патронташ, разориться на 14 руб.?» «Ну как же, папочка!» — воскликнул он. И поехал в Москву покупать. Привез плохой. Я посмотрел на билетик, написано 9 р. 50 к. «Сколько стоит?» — спрашиваю. — «Четырнадцать рублей». Сомневаюсь и, раздражительный, донимаю его за ужином жалкими словами, что работаю, как вол, и все на них идет и т. д. точь-в-точь, как моя мать, бывало, на нас. Потом смотрю, на диване какой-то пакетик, развертываю: зеленая рубашка и чулки. «Понимаю, — говорю, — ты сэкономил на патронташе и купил себе вещи. Все ничего, но зачем ты солгал?» Он рыдать и: «Прости, больше не буду, тебе тяжело? прости, ты меня так любишь». «Любил, — говорю, — да, любил…»

Всю ночь не спал. Всякой беды ожидал от Левы, приготовился на самое худшее, но при такой гордости его отцом, при самолюбии никак не ожидал мелкого обмана. Буду сегодня объясняться, постараюсь вскрыть все основы лжи, потом, обдумав все, вероятно, переменю денежные отношения. Положу, например, ребятам по 50 р. в месяц и матери 100, пусть знают границы.

Полонский назначит в среду совещание. Если скажет о «Зеленой Двери» плохо, возьму и брошу Н. М., если хорошо, то потребую 400 р. за лист 3 = 1200 — 700 долга = 500 + 500 аванса = 1000 р. Итого, у меня будет 1500 руб., которые буду проживать по 300 в месяц, значит, по 1-е Декабря, и за это от сочинений накопится 2.500 руб. Уплачу за дом 1000 руб., останется 1500 — напишу за 5 мес. 2½ листа = 1000 — 500 аванс = 500 и всего к 1-му Декабря <1 нрзб.> 2000 руб.

Итого: 1 Дек. 27 г. имею 2000 руб. + «Ток», и выйдет совсем не так.

6 Томов по 12 лис. = 70 листов = 70 % = 7 тыс. 800 руб. = 15½ месяцев, т. е. с 1 февр. 27 г. — по ½ Июня 28 г.

С Июня останется. 3.400 руб., значит, до 500 руб. до 1 Января 1929 г.

29 Июня. Весь день слонялся расплющенный физически даже, и все только через Леву. Он же объяснился со мной коротко, получил прощение и щеголял в этой «майке», стоившей мне так дорого. Он получил от матери в наследство незлобливость, забывчивость, а также и другие черты, не столь симпатичные и свойственные быту крестьян (есть некоторые черты у крестьян, очень близкие к животным, напр., когда собака даже чужую кость немного подержит в зубах — она считает эту кость своей собственностью).

Изгнать романтизм из половых отношений («любовь») значит вернуться к кастовому строю общества, потому что т. наз. «естественное» отношение полов — вполне соответствует кастовому (всякий вид животных и растений имеет предустановленную форму брачных отношений). «Естественное» состояние у нас есть лозунг революции, это значит беспорядочное, неизбежно переходящее потом в кастовое состояние, если не поможет романтизм, т. е. попытка личности прибавить к опыту других нечто свое, небывалое в мире.

Пусть Алпатов догонит Ину, это будет поводом начать догонять ее внутреннее существо, которое переменчиво, загадочно. Как только он догонит, Ина разделится на две: обыкновенную «кастовую» («выйти замуж») и ту, которая создана им самим. Он ее крадет, «увозит» — это значит из касты увозит.

«Ты — моя!» — это значит: ты подчинилась созданному мной образу. Вот этого она и боится, этого бежит, и потому Алпатов при встрече должен начать сызнова свой пробег.

Не знаю, как это выйдет, но можно подумать, что Алпатов создает себе жену сам, для чего он должен нечто претерпеть, и вот интересное и собственно мое должно быть в изображении психологического процесса творчества «Пандоры»: это ощущение материи в смирении.

10 мин. восьмого утра: солнечное затмение, все мои смотрят в саду, в ½ 8-го будет закрыто 0,73 всего диска.