Дневники 1928-1929

Так жили-томились многие люди с идеалом подмосковного домика среди субтропической реликтовой природы третичной эпохи, среди населения, в котором немало было, кто зарабатывал себе существование охотой на «лебедей» (лебеди-корейцы, одетые в белое) и «фазанов»-китайцев.

<На полях>Мой портрет, написанный художником П., чрезвычайно похож на меня, притом похож он вообще на ученого, писателя, может быть, на художника. Но моей индивидуальности в нем совершенно нет. Жена моя очень хорошо это чувствует, но не мастерица в оценке искусства, свое недовольство выражает просто: «портрет непохож». Мы долго спорили, я говорил, похож, она, непохож. Я говорил, очень похож, она, совсем непохож. Вдруг, как в нашем городе это часто бывает, погасло электричество, портрет исчез, и спор наш сам собой прекратился.

Любимые мной в русской литературе вещи казались письменной реализацией безграничных запасов устной словесности многомиллионного неграмотного русского народа. Никогда я не был и не хотел быть «народником», но устная русская речь пленила меня и заставила слушать народ. Я и сейчас думаю, слушая двойную речь мужика — одну для городского обихода, другую для деревенского: запасы устной словесности, не тронутые литературой, так же велики, как Земля <1 нрзб.>от Солнца, что все остается по-прежнему. Ликвидировать неграмотность народа в глубоком смысле, как, например, это достигнуто во Франции, можно не внешним обучением грамоте, а использованием устной словесности до конца, чтобы словесное творчество <1 нрзб.>в стране сначала письменно, а не устно. Надо сделать, чтобы газетные литераторы не уродовали речь, а вникали в строй устного слова и писали согласно с ним. Тогда люди словесного творчества соблазнились бы литературой и мало-помалу захотели ликвидировать свою неграмотность. Теперь они просто говорят двумя языками, для городского обихода языком ни на что не похожим, и для своего, трудового. Согласно с этим жизнь раскололась: в данный момент у нас празднуют в городах вторники, в деревнях воскресенья, есть два Рождества, две Пасхи, масленица разумная с <1 нрзб.>борется с масленицей безумной, с пьянством, блинами. Свою деятельность литератора я считаю деятельностью истинного ликвидатора неграмотности потому, что стремлюсь создать нечто более прочное и чистое, чем хаотическое устное творчество, где все смешано.

Сейчас на Дубне один разговор, что Ремизов Алексей Никитич чайную при своем постоялом дворе закрывает. Услыхав это в первый раз, я подумал, его налоги одолели и хотел предложить ему помочь со своей стороны, написать в местную газету о значении трактира Ремизова для края, сходить к фининспектору, попросить отсрочить налог. Все напрасно: Алексей Никитич сказал, что довольно, поработал полвека и больше не в силах. Теперь уже факт совершился. В этом Октябре в сырой дождливый день мы в последний раз заказывали «две пары», полкило баранок и столько же колбасы.

— Но, — сказал Алексей Никитич, придерживая пальцами свою вечную трубку в спущенных толстых усах, — никто не запретит мне поставить самовар для охотников и напоить их чаем там.