Дневники 1930-1931

Цыгане. За ветром от железнодор. насыпи, в овраге, но не у самой речки семья цыган повесила на палку брезент и жила себе, как ни в чем не бывало. Мать в цветистой одежде цыганской крадущейся походкой красовалась возле чумазых детей, а цыган на далекий слух звенел молотком по железу: вероятно, переделывал украденную подкову, чтобы не узнали.

Рабочие-великаны ворочали шпалами. Их лица были прямо с обложки «Красной Нивы», и таким жалким вспоминался русский интеллигент в пенсне. Сочувствие красоты моей было на стороне рабочего, и вдруг предстало мне, какое великое у нас дело, ведь действительно вот новый человек идет и действительно какая-то гадливость является, когда представляешь себе рядом с ними тела попов, купцов, адвокатов и тощих интеллигентов. Удары молота, звон шпал, потом каша и хлеб, водка, сон…

Б<острем> явился как дух и намекал нам о близости царства Духа…

Кн. Трубецкой идет с виолончелью, где-то играл вечером, выпил и заночевал. Француз Пендрие. Тов. Дунин, директ. музея. Спившийся судья Камушек

Флоренский. Колхозник «Смены», Каляевцы. И т. д…. вот бы всех в роман!

<На полях:>Цыгане — типы людей.

Очерк

2-я часть. Набрать отрывков из Пришвина на три листа и распределить их последовательно, чтобы показать, каким образом из очерка или корреспонденции вышел роман.