Читаем Дневники 1930-1931 полностью

Да, кто из нас, имея за собой такую огромную гору, захотел бы отказаться и лечь просто на низком месте православного кладбища. Некоторые говорят, будто родные, принимая во внимание огромные трудности доставки трупа на высоту горы, объяснили желание покойного лечь на горе предсмертной ненормальностью и похоронили его на сравнительно небольшой высоте, откуда, впрочем, тоже видно и хозяйство, и бухта Назимова с промыслом, катерами и лодками. Недурное место, вид превосходный, и близким всегда обеспечена возможность в четверть часа подняться на гору и побыть на могиле. Другая версия передает так, что родные тут ни при чем, что будто бы процессия с телом уже тронулась, было, на Старцеву гору, но корейцы, несшие гроб, устали, возмутились нелепостью своего дела, забастовали, не донесли и похоронили много ниже того, чем хотелось покойнику. За первую версию говорит то, что могила, в конце-то концов, расположена не на покати Старцевой горы, как передает версия «несли — не донесли», а совсем на другой горе и очень обдуманно — над всем хозяйством. Но вернее всего было, я думаю, что родные отвергли желание покойника и отнеслись к нему, как к безумному бреду. Но мне нравится версия «несли — не донесли», потому что она умнее и глубже, больше дает горизонта для раздумья о прошлом: ведь мне думается, что ведь и всю-то русскую буржуазию тоже как будто не донесли…

Материалы: могила Старцева раскопана, валяются кирпичи, обломки бюста, озорной олень-Мишка чешет окостеневшие шишки пантов о кирпичи. Над раскопанной могилой решетник, едва прикрытый кирпичами. В могиле цинковый гроб и череп Старцева. Кости растащили собаки, лисицы. Разрыта могила в недавнее время. На вопросы, кто делал это, зачем? отвечали: хотели достать перстень и медальон, и что достали, и медальон у… имя не назвали. Другие более корректные говорили, что нуждались в кирпиче и цинке по хозяйст. соображениям. Но кирпич весь на могиле, цинк в могиле. Покрывают, не желая попасть в свидетели окаянного дела. Кто Каин? Он был русский, никакой другой народ не дошел до последней черты окаянства, только русский. И самый русский, самый хороший, добрый русский скажет, что нет такого окаянства нигде и не может быть ни у одного народа. Кто же был Каином в этом случае, кто разрыл могилу? Я напрягал свое воображение, расспрашивал долго. Наконец, мне шепнули, что это сделал студент зоотехник, один из учеников знаменитого Мантейфеля. Я его лично знаю: юноша милого вида и по всей вероятности бессознательный последователь наших знаменитых ученых нигилистов и скептиков. Но в это время нигилисты питались верой простого народа. Теперь же, когда простой народ стал сам нигилистом, откуда же должен брать питание интеллигент-нигилист, потому что если мы говорим о Каине, то думаем об Авеле. Вероятней всего юноша, разрывший могилу, делая это бессознательно, покормил лисиц, посмотрел оленей, делать было нечего, вот и вздумал…


7 Сентября.Солнечное утро. Трамваи пошли. Живая мама.

Если ты взглянешь на женщину с прелюбодеянием один раз, то во второй раз встречаешь ее как знакомую и даже родную — и тебе остается с ней близко сойтись, чтобы она стала совершенно родной. Значит, женщина есть источник родства на земле. Китаец сказал: «Если я смотрю на мадам один раз и восхищаюсь, то второй раз встречаю мадам как маму, и я понимаю так: мадам, если я полюбил ее — это как мама и от мамы рождается жизнь на земле. Потому я не хочу есть ничего, у кого есть живой мама».


Вчера Л. И. рассказывал о прошлом раздолье Дал. Вост., когда русский имел работником китайца или корейца, в то же время и учился этим сознавать свое достоинство, когда на приволье лесов и морей являлись великие предприниматели и военные тут были не тепличные, а вплотную стояли лицом к врагу и ежедневно воспитывали в себе мысль о реванше. Теперь же Владивосток, обираемый краевым центром, опочил.


В обществ. жизни человека есть предел и отрицание домашнему (родственному) чувству или любви, на улице поутру невидимая холодная роса смывает все возбуждение ночи, и люди стремятся куда-то к «делу».


Тайфун. Приближаясь к берегу, вал захватывает огромную массу круглого камня, и он гремел, проходя, и опять гремел, уходя, а, кроме того, валы били прямо в скалу и от этого…


Начало повести.

Не по размерам же карманов в штанах галифе судить о патриотизме и политич. настроенности гражданина, а между тем, если идут два гражданина в галифе и внешние очертания кармана у одного огромны, а у другого поменьше, то невольно задумываешься о том, чем руководствовался гражданин, просивший портного сделать карман как можно побольше, и другой, сказавший портному: «Только не раздувайте карман, как это любят некоторые».

Итак, по улице Владивостока шли два гражданина в галифе, у одного был огромный карман, у другого умеренный…


Гон. Бой между оленем самым главным (королем), которому обрезали рога, и тем, который перескочил через сетку, а потом с костяными рогами вошел (тайга загнала) и сделался господином всего стада, безрогий силач стал ассистентом или был убит.


Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза