Дневники: 1931–1935

Ле-Ман. Еще один серо-белый и кривой, величественный древний город с плоскими окнами. Письма. Кафедральный собор. Купили зонтики, футляры для ручек; пообедали. Говяжья вырезка была недожаренной и дорогой. В городских ресторанах, надо признать, мало хорошего мяса, хотя в Шиноне оно – вроде бы утка – превосходно. Здесь почти ничто не сравнится с едой в «White Hart» в Льюисе – наш эталон. В этом великом споре я всегда за Францию, а Л. за Англию. Цены, кажется, выше, чем три года назад117. Я проголосовала за Дрё, и мы поехали туда, в отель «Paradis», а войдя, услышали скрипки и увидели плохо одетых девушек в дешевых платьях из местного магазина. Свадьба. Танцы уже в 17:30. В отеле есть старинные шкафы. Из-за танцев в столовой пришлось ужинать во дворе. Клубника. Вода со льдом, от которой я, вспомнив Беннетта, отказалась. Все очень медленно и к тому же холодно. Постоянно подъезжают машины с людьми. Маленькие мальчики в черном бархате. Прекрасно одетая и очень чопорная девочка. Приглашены целые кланы – мелкие бизнесмены, я полагаю. Танцы продолжались до одиннадцати. Потом мы увидели несчастных официантов, таскавших столы через весь зал, – как циничны, должно быть, все официанты и горничные; как ужасно осознавать скоротечность жизни, – и музыка смолкла. Они сели есть. Около полуночи или чуть позже меня разбудили машины; люди кричали, смеялись, прощались. Я видела танцующую невесту, бледную девушку в очках, и думала о том, что ее увозят исполнять свои обязанности в какой-нибудь маленький пригородный домик недалеко от Дрё, так как она, по-видимому, вышла замуж за клерка, и теперь они начнут плодиться.

Сегодня самое прекрасное утро. Я надела свою шляпу от солнца и сняла кофту. Л. тоже. Меня заставили всерьез задуматься о покупке письменного стола (?10); потом мы заехали в Нонанкур; нашли огромный магазин старой мебели – культурный продавец в хорошо скроенных бриджах до колен, спортивный, компетентный, слишком настойчивый; возможно, куплю кровать. Потом по совету нашей Клары118 мы пообедали в «Bois Joli119» – боже мой! Каждая комната в замке обставлена в уникальном стиле; цыпленок на вертеле над огнем; старинный обычай; хорошенькие служанки в красивых платьях; обычные подделки; американка, которая сказала о первоцветах: «Вы только гляньте на эти маленькие примулы – ну не прелесть ли?». Как же я ненавижу плохой французский у иностранцев. Обед был просто восхитителен, но обошелся нам в ?1/10ш120. Для Клары это воплощение рая. Но не для меня. Хваленый чайный магазин «Drusilla’s121». Меня тошнит от старой французской мебели. Какими бы прекрасными они ни были, вещи теряют всякую ценность от того, что их хранят, а не используют. Притворство, попытки сыграть на моем тщеславии и развести нас на деньги неприятны. Много старинных летних домиков и кегельбанов. Древняя повозка XVIII века (самая интересная вещь), нагруженная каким-то хламом, заехала в ворота. Вот и все; Кодбек; погода сейчас (в наш последний день) просто прекрасна. Да будет так.

[Конец путевого дневника]

3 мая, воскресенье.

Тависток-сквер 52.

Да, все хорошо, но как и с чего начать? Что представляют собой эти дневники? Думаю, это просто материал для книги и неплохое чтиво, когда у меня болит голова. В конце концов, Перси122 мог бы сжечь их все за раз – сжечь на краю поля, где нас, наверное, похоронят. К такому выводу мы пришли после похорон Арнольда Беннетта.

Сейчас у меня впереди три летних месяца. Чем мне заниматься? Мы собираемся избирательно встречаться с людьми. Раз в неделю будет «черная дыра» – бурлящая масса людей, которые все вместе пьют чай. Таким образом, остальные вечера станут свободнее, и я намерена гулять, читать елизаветинцев, быть хозяйкой своей души. Именно. Еще я хочу изучить Эдинбург и Стратфорд-апон-Эйвон123, а также лихо и виртуозно закончить «Волны». Д.Г. Лоуренс124 дал мне много пищи для размышлений, особенно о писательстве ради писательства. Два дня в неделю будут посвящены чтению рукописей, и это не должно пересекаться с другими делами. Два наших решения: «черная дыра» и чтение рукописей для «Hogarth Press» – думаю, обеспечат дисциплину и удовольствие этим летом. Поскольку у меня теперь все есть, включая два холодильника и прочие удобства, я не собираюсь тратиться на одежду и, почти избавившись от чувства долга перед обществом, буду надеяться на то, что смогу беспрепятственно и неутомимо идти своим путем. Хочу увидеть поля и цветы, парочку новых мест; написать несколько хороших статей. Сейчас мне кажется, что я готова писать критику и не испытывать страха. Вчера вечером я неожиданно для самой себя сказала: «Это все из-за “Своей комнаты”».

13 мая, среда.