Дневники: 1931–1935

Эти немногочисленные и довольно резкие записи, демонстрируют, как мне кажется, оборотную сторону «Волн», их откат. По утрам я пишу небольшие статьи, а сегодня должна была делать наброски «Великих домов56», но у меня нет материала. Днем постараюсь взглянуть на дома Карлайла57 и Китса58. Завтра я обедаю с Джорджем59 и Маргарет, чтобы познакомиться с Ротенштейнами60. Мисс Холтби61 пишет обо мне книгу. Так и живем в ожидании, что выглянет солнце и запоют птицы, а мы, очень надеюсь, завершим этот круговорот трехнедельным отпуском. Я очень его жду. Никогда еще, кажется, я не работала так усердно, как в этом году. В эмоциональном плане я постоянно вынуждена проявлять некоторую сдержанность в отношениях с Нелли; и всего одна только яркая вспышка – вечеринка62 леди Розбери с Этель, с этой доблестной и суровой, старой как мир женщиной. С ней очень приятно иметь дело. И я уважаю ее способность игнорировать меня. Она сказала, что начала читать декана Инджа63, когда поняла по моему измученному, холодному и грубоватому тону, что «все кончено». Сила собственных чувств дарует ей власть над людьми и толкает вперед, но также на безрассудства. Пресса улюлюкает, освистывает ее. Неважно. У Этель уже новые планы. Интересно, что она сама думает о своей музыке?! Она опускается до объяснений в «Time & Tide64», и это выглядит жалко. Нет, не могу я писать сегодня утром.

Как-то вечером встретились с Барбарой65, Джулианом66 и Бетти Дженкинс67; Джулиан волнуется по поводу своих стихов. В общем, мои тихие выходные в Родмелле на следующей неделе будут посвящены обсуждению Поупа68 и т.д. Ужасно не хочу этого, но и отказать молодежи не могу. Энн69, Тоби Хендерсон70 и я идем на «Башни Тантиви71». Но хватит хандры и ерунды.

Несомненно, подавленное настроение, предвещающее глубокое уныние, радует друзей больше, чем наше торжество и успех72.

19 марта, четверг.

Этель вчера очень переживала по поводу своего характера и производимого на других людей впечатления. Думаю, она заблуждается относительно собственных мотивов в борьбе с рецензентами: «исключительно ради других музыкантов, особенно женщин»; «мне нечего терять, ведь я всю жизнь терпела пренебрежение» и т.д. Думаю, она обеспокоена собственным величием, нуждается в заверениях и хватается даже за самые абстрактные замечания вроде моего, говоря «это как раз то, что я хотела от тебя услышать», то есть с честью доводит проигранную партию до конца. «Но я терпеть не могу богему. Прежде всего мне нужен свежий воздух. Поэтому я всегда заявляла о себе. Я была подругой императрицы73 и посла. Я не могу позволить себе быть declassee74. Я этого просто не вынесу» (по поводу ее гипотетического положения в римском обществе).

Есть ощущение, что природа наградила ее всем, кроме способности к самовыражению в музыке – отсюда соревновательность, агрессивность и тревожность натуры – единственный выход для эмоций перекрыт. Она вечно колотит в дверь, но та не поддается; бросается на меня, на леди Кунард75, на всех подряд с неистовством измученного, загнанного зверя. Но она скорее умрет, чем допустит это [declassee]. Отсюда непомерный эгоизм и неутолимая жажда похвалы, ведь ей отказано в единственном истинном удовольствии. Короче говоря, утомительная собеседница.

Разговор с Кристабель76 вчера вечером:

– Я ставлю Л. выше всех присутствующих – даже выше вас, хотя ценю вас больше остальных.

– Мой четвертый ребенок77 не от мужа.

Вчера вечером78 я ей не понравилась, и она мне не доверяла.

Дезмонд79, Велинда Бенита80?, Ванесса, Рэймонд81, Вита, лорд Дэвид82, Дункан, Джулиан.

25 марта, среда.

И вот я сижу и жду, когда поеду к Ричмондам83; обедала с Клайвом; собираюсь поужинать с Волками84. Вино за обедом освежает меня и поднимает настроение. Равно как и Тома. Плохо дело. Моя завивка распустилась. Была вчера в доках с Гарольдом85. Завтра вечеринка Этель у Нессы. В пятницу «Башни Тантиви» – сразу вспомнила, что надо написать несколько писем, перед тем как переодеться. Боже, боже.

28 марта, суббота.