Дневники: 1936–1941

Завтра день рождения Джулиана – кажется, 30-й. Прочла, что о нем написал Шарль637. Его отличительные черты – благородство и естественность. Что ж, это правда. Полное отсутствие застенчивости; прямота, сформированная в нем нашей нерешительностью, и все же, оказавшись в большом мире, он сделал свой выбор. Его убили в Испании – странный комментарий к его образованности и нашему воспитанию. Не думаю, что Шарль, у которого и правда много точных замечаний, до конца понимает суть кризиса, однако мое мнение о Джулиане, о том, как он хотел получить профессию и стать заметной фигурой, возможно, находится в плену моего собственного заблуждения.

На днях Джудит привела на чай Лесли Хамфри638, а я все еще была в халате после первой прогулки. Очень милая пара. Они тоже свободны, но, по-моему, более гармоничны. Как бы то ни было, я поделилась с Джудит своими идеями касательно нового общества в Ньюнеме, и она тут же развила их, включив, скажем, ужины у членов дискуссионного клуба для обсуждения, например, Хэзлитта639, которым она увлечена. Это материализует идеи, изложенные в «Трех гинеях», которые сейчас читает Л.

Нельзя недооценивать бессилие: воздействие на другого человека обычно гораздо слабее, чем ожидаешь. Моя сатира кажется Л. слабой. Но окончательный вердикт еще не вынесен. Теперь мне предстоит делать примечания. Любовное письмо от Филиппа640; вопрос с издательством почти решен, и Джон – наш партнер641; его первое интервью с мисс Лэнг прошло вчера; сегодня будут Сесилы, потом Несса; Монкс-хаус; все еще прекрасный день.

4 февраля, пятница.

Десять минут на дневник. Л. всецело одобряет «Три гинеи». Считает, что это чрезвычайно четкий анализ. В целом я довольна. Но не стоит ожидать отклика, говорит он, ибо это не роман. И все же я думаю, что книга может принести практическую ценность. По правде говоря, я весьма спокойна; чувствую, что это хорошее произведение и оно не так сильно влияет на меня, как романы.