Дневники. 1984

Тот же, непостаревший пароход, что и шесть лет назад. Смена номенклатуры, но кормят лучше. Панченко, Л. Бородин, С. Селиванова, А. Симонов, Пахмутова, Лановой, Мальгин (последние на «Глебе Кржижановском»), князь Алексей Николаевич Оболенский. В пятницу же, через неделю, вернулись, ездили на дачу.

Все учусь. Но грех любопытства — тоже грех. Надо быть аскетичнее. Решил в Ирландию по обмену самому не ехать.

В институт пришли первые бумаги о переходе: решение правительства — закон. Переходим на контрактную систему. Все тихо.

Как всегда, не занимаюсь своими собственными делами.

5 ноября, четверг. Не пишу, восстанавливаю по памяти среду. Читал В. Розанова. Удивительная форма и удивительное вечное напряжение духа. Похоже, это я уже потерял, и теперь вопрос — найду ли.

Вечером был у Мальгина. Интересный разговор о поколении (Евтушенко), о власти и предательстве («перемене шкурок»). Он дал мне с собой кассету своей беседы с К. и подарил «Дядю Ваню» — альманах, который был у меня в единственном экземпляре и который я подарил Татьяне. Забегая вперед, должен признаться, что ничего так не роднит меня с их, Андрея, поколением, как эта брезгливость к власти. От шестидесятников же (я выбиваю это из себя) бытовое к ней подобострастие.

Дома удивительный сюрприз: в «Известиях» статья Василия Литвинова об мемуарах — в том числе пассаж обо мне («В родном жанре). Вклеиваю фрагмент, касающийся меня. Интересен, конечно, и автор: Вас. Матвеевич — бывший служащий «Нового мира», ненавидящий меня после моих публикаций в «Октябре», с его книгами о Шолохове и Островском.

6 ноября, пятница. Утром — на научной конференции, посвященной Октябрьской революции. Выступающие: Лужков, Попов, Волкогонов, Абалкин. Очень интересен был Абалкин: серединно, объективно. Но Волкогонов — какое разрушение личности, какая старая, плохо думающая и размышляющая дешевка!

Вечером — на торжественном заседании в Мраморном зале Моссовета. Вел Гончар. У меня была написана речь. Досказать мне ее не дали. В общем-то, это анализ ленинской статьи «Удержат ли большевики государственную власть?». Никогда еще я не читал с более удобной трибуны. Дневная подсветочка изнутри. И все время думал: дадут договорить или нет? На третьей странице, правда, когда начались выкрики про флаг, уходы из зала, появление уже с флагом СССР выживших из ума старух, я подумал — надо уходить. Первый выкрик: «Знаете ли вы, в каком зале говорите?». Я не стал спорить, ушел с трибуны и был спокоен и счастлив.

7 декабря, понедельник. Кельн. Вылетел с Н.А. Красиковым к Казаку. Машину отменили, билет оплатили немцы. Визит в институт славистики. Немцы очень заинтересованы в контактах с Литинститутом. В 16.00. беседа с ректором университета Кенигом. Филологические вопросы. Постепенное размагничивание Казака. Я с ним встречался раньше на «Книжном дворе». Еще по Москве я догадался: у меня соответствующая, организованная мне демократами репутация. Задача: сначала разрушить эту репутацию и утвердить себя. В 17.00 встреча в институте. Казак задавал мне вопросы. Все они заражены дешевым антируссизмом (антисоветизмом), начал цепляться, получил по сусалам... Вопрос об общественных науках и госпрограммах. Эти вопросы он привез еще из Москвы от своих знакомых. Я отбился и взял инициативу в свои руки.

Живем в крошечном отеле Вэбер, в номере две кровати, умывальник и ширма, за которой душ.

Предыдущие события:

а) Телевизионная передача «Буккеровская премия». Позвали меня вести Останкинскую студию — Потапов, Иванова Н., Белявская, Архангельский, Немзер. Я провел ее, по-моему, неплохо. В четверг ее показали по ТВ. Меня вырезали. Отказался от дальнейшего сотрудничества.

б) Визит в институт приехавшего в Москву Казака. Встреча со студентами. Его Словарь, чаепитие в деканате.

8 декабря. Утром гуляли по городу Кельну с Настей Буцко — прелестная девочка, много и интересно рассказывающая. Отвела нас в студенческую столовую. Это меня потрясло: огромный пищевой комбинат, чисто, быстро, вкусно, много. Дали огромный поднос с горой мяса, макарон, мисочкой супа и йогуртом. Город не произвел на меня никакого впечатления — обычное гнездовье людей. Все обычно и традиционно. Но на этот раз вдруг выплыл из-за домов и лавок, в тумане, Собор.

В обед ходили на встречу с Паулихом — занимается связями. Это иностранный отдел. Подарил пряники и пепельницу. Пригласили его в Москву. После обеда были еще и у проректора по науке. Очень сложна система управления университетом: сенат, конвент, ректор, проректор. Ректор — на 2 года. Уже выбранный ректор тихо и скромно ждет, когда действующий освободит ему место. Прекрасно переводила Маша Зоркая.

Вечером был в продмаге — самом дешевом.

9 декабря. В гостях у Франка Гоблера и его жены Барбары. Хорошо кормили, и было интересно. Чистота, немецкий порядок. Говорили о литературе, о Казаке и Копелеве. Их споры — редактура Копелевым всемирного словаря литературы Казака.