Дневники. 1984

11 апреля. Совершенно не успеваю писать дневник. Жизнь интересная, но холодная и плоская. Занимаюсь деньгами для института, хозяйством, переселением, переговорами с разными людьми и фирмами, французам сдали особняк «Знамени». Шли долгие изматывающие переговоры. Мне кажется, что я с энтузиазмом взялся за институт лишь потому, что это легче, чем каждый день сидеть за письменным столом. Но если я не найду возможности писать — я пропал.

О чем не написал? Об убийстве моего ученика Марсовича, талатливый был парень. О том, как я ходил вчера на спектакль Игоря Сиренко «Отравлена туника» по Гумилеву. Замечательный спектакль с ровной игрой и дивной Наташей Кулинкиной.

Приехал вечером Саша Офицеров из Рязани. Привез мед.

25 апреля. В институте продолжаются бои местного значения. Неудачный штурм гостиницы, которую захватили арендаторы. Разговаривал с Сержем Барковским относительно фонда «Русское слово». Приезжал наследный принц Бельгии Филипп. Высокий, голубоглазый, немного ошарашенный нашей бедностью человек. Жуткая усталость вечером.

25 июня. Вот и лето, я почти всю весну пропадал на службе. На днях видел Эдуарда Лимонова. Загорелый культурист, джинсики, общительность, черная курточка, солдатские ботинки. Показал ему комнату, где умер Платонов. Сразу просьба: сдать ему под квартиру (центр Москвы!) — и приедет ТВ.

22-го в 4.30 ночи не ТВ приехало, а ОМОН. Говорят, есть убитые, но пресса (официальная) тщательно это скрывает. Встретил 24 утром Викт. Кузнецова, с которым когда-то работал на радио, он — депутат Моссовета — подтвердил: убитых побросали, как бревна, в машину — и увезли.

Состоялся ученый совет: утвердил письмо в правительство. Союз писателей отказался нас финансировать, если не «перейдем» к государству — погибнем. Все зыбко, фирмы и сниматели крутят, денег нет.

29 июня. Весь день шла аттестация. Много интересного, разные характеры, больные, симулянты и т.д.

30 июня. Рутинный, полный работы день. Вечером театр им. Е. Симонова играл на нашей сцене водевили. Было, как всегда, интересно. Этот удивительный контраст низкой, домашней сцены и театрального размашистого действия. Вася Мичков, премьер театра, снова оброс бородой.        

Дома известие: умерла Юля. Как там один Валера? Но грех и позор сознается — у меня-то, помочь ему, денег нет: правительство сделало нищим и меня.

Ночью в 01.20 раздался телефонный звонок. Дословно: «Это Есин Сергей? Новый ректор...» — «Да.» — «Мы здесь к вам скоро приедем с арендой Светланы Николаевны». Шантаж? Угроза? Какая-то игра Гафурова, который упрашивал вчера заключить договор на гостиницу с американцами! Голос молодой, вежливый, отчетливый, без акцента. Почему выбрано это время? Закончилась работа в ресторане и освободились номера и ис­чезли свидетели? Любитель позвонил, выйдя из метро? Все это продолжение криминальной ситуации с Морозовой. У нее уже были визиты к Пулатову и к Гафурову. На меня нажимают и жмут. Уступить я не могу: институт погибнет.

Заснул со снотворным.

1 июля. С прошлой записи дистанция — не было и секунды, чтобы написать страницу. Все это напоминает прежнюю юношескую работу на радио. Сердце болит за институт: как там пойдет дело дальше? Из событий: вышла «Стоящая в дверях» — начал публиковаться и я, в «Московском вестнике» идет «Казус». Школа быстрого реагирования — Наташа Иванова — в «Столице» уже написала заметочку, отметили и «Московские новости»: насмеялся над демократией.

13 июля, понедельник. События последних дней. В ночь со среды на четверг в 20.45 раздался звонок в дверь. К счастью, я открыл дверь, заблокировав ее цепочкой. Два кавказских лица. Я ясно все разглядел, потому что на лестничной клетке света не было, а в прихожей горела лампа. Даже вполне четко могу сказать, что при всей моей плохой памяти на лица я одного узнал: парень, который сидел у меня в кабинете в день смены охраны по гостинице. Они рвались в комнату, я сумел отжать их, и спасла здесь задвижка, сделанная в свое время Витей Симакиным. Я сразу же вызвал милицию, которая через несколько минут появилась. Одним словом, этот инцидент оказался исчерпан.

14 июля, вторник. Звонил в 114 о/м (930-26-04) Вадиму Викт., рассказал о «звонке». Он попросил позвонить Анат. Анатольевичу (930-62-52). Последний сказал, что уходит в отпуск и просит позвонить Вадиму Викторовичу. Это милиция.

Звонили из ГБ — некто Рукавишников Валерий Анатольевич.

Итак, пожар. В это время я дневника не вел. Теперь впечатываю, так сказать, изложение событий по моей книге «Сезон засолки огурцов».

Летом 1992 года о нем достаточно подробно писала пресса. От «Неза­висимой», «Труда» и «Коммерсанта», поместившего материал под рубри­кой «Терроризм в культуре», до «Дня» и «Литературной России».