Дневники. 1984

Боже мой, какая грустная жизнь. Суечусь, суечусь, а смерть рядом. Сидит, косая, на табуретке, читает книжку, в которую внесено и мое имя. На какой странице? Самое трагичное в моем положении, что мне в этой гонке за справедливостью и некоторой литературной незабывчивостью надо рассчитывать только на свои силы, все постараться дописать и вчерне закончить, потому что я не оставляю после себя заинтересованных лиц.

20 июня, четверг. Сегодня вручали дипломы очному отделению. Получилось довольно нарядно. К случаю в Москву приехал Игорь Черницкий и Коля Романов, проездом на праздник в Брест. На празднике будет Ельцин. Дня через два Зюганов в Думе станет, наверное, рассказывать: когда Ельцин сказал о Победе, вся площадь, как один, принялась скандировать: «Да здравствует, Советский Союз!» Я тут же пригласил ребят выступить у нас в институте перед началом торжественного акта. Игорь прочитал два текста Пушкина: «Что в имени тебе моем», а после «Скребницей чистил он коня...» Я заметил, что к стихам студенты Литинститута прислушивались, как к текстам, не очень известным, но с большим интересом. После торжественной части мне Альберт Серегин, наш директор столовой, поставил бесплатно закуску, а арендатор, Илья Шапиро, как спонсор, доставил выпивку. Впервые студенты меня за что-то поблагодарили. Надо сказать также, что с этим потоком институт заканчивали две кореянки. Девчата принесли розы. Не забуду никогда в жизни.

21 июня, пятница. Все утро писал о перевороте, о Лебеде, об изъятии русского окружения Ельцина — Коржакове, Барсукове, Грачеве, — об его проигранном первом туре, а потом какой-то сбой в компьютере, и все полетело.

Ничего не пишется, волнения за институт. Вчера вроде бы договорился с Ореховым относительно ремонта крыши. Завтра похороны Сергея Сергеевича Иванова.

22 июня, суббота. День тяжелейший. Уже вечером, когда я вернулся домой, сил ехать на дачу не было. А ведь чего делал-то: только разговаривал да говорил. Минут сорок пришлось полежать на кровати, прежде чем идти в гараж за машиной, собирать вещи. Кстати, впервые выехали с Валентиной Сергеевной: ровно год, с тех пор как она легла в больницу прошлым летом, она на даче не была. Вывез подышать.

Утром ездили в морг, где-то в районе Октябрьского поля, в нескольких остановках на автобусе от больницы В. С. В одном преимущество настоящего времени над прошлым: с покойниками возни стало, видимо, меньше. Бизнес это прибыльный, везде понаделали при моргах ритуальные залы. Мрамор, мало света, медные светильники, тихие голоса. Все, как говорится, для занятого сегодняшнего человека, облегчить его многоделовую жизнь. Мне ведь тоже из морга — переодеться дома и ехать в Думу. От вечного — к политике.

Сергей Сергеевич лежал, как никогда, благостный, тихий и даже, может быть, помолодевший. Поговорили с родными. Увидел, наконец, легендарную Клавдию, невестка, новая жена сына Сергея Сергеевича и племянница В. С. Худая, вполне современная женщина с еле сдерживаемым внутренним темпераментом, внутри у нее, наверное, все клокочет. Накануне Сергей Сергеевич хорошо выпил. Все новое: новый район, первый этаж, нет телефона. Зато вроде бы переспектива для молодых. Внук Дима, на похороны прийти не смог, он работает где-то грузчиком, может быть, приедет в крематорий в Митино. Вспомнил «Обмен» Трифонова. Новая, сегодняшняя ситуация, и прежняя. Руки зачесались сесть за письменный стол и сделать что-нибудь в прежнем жанре.

В Думу приехал по наводке Валеры Тарасова. Я доверенное лицо Зюганова. Коммунисты, конечно, меня, как всегда, обманут, но неприятие мое нынешнего режима слишком уж велико. Снимали клипы, которые пойдут по ТВ в отпущенное по закону для кандидата в президенты время. Само выступление не столь важно, я постарался сделать его в несколько ироничном виде. Первый дубль был лучше, емче, острее. Суть выступления — мы не знаем ни программы одного, ни программы другого, давайте будем выбирать по этике, по делам.