Дневники голодной акулы

Никто поднял лицо. Брови его сошлись, хмурясь за стеклами очков, и он опустил крышку ноутбука. Я напрягся, чтобы бежать, весь в ожидании чего-то неожиданного и ужасного, вроде того, что он вскочит со стула и с нечеловеческим воплем ринется ко мне по шахматному полу. Но ничего подобного он не сделал. Он опустил голову, переключив свое внимание с меня на лужу блевотины у моих ног.

— О боже, — сказал он, — нелегко, когда такое случается.

Я подался вперед и рискнул бросить взгляд туда же, куда смотрел и он.

Внутри блевоты что-то двигалось.

Потрясенный, я вскочил на ноги и отпрянул, опрокинув позади себя стул.

Это «что-то» осторожно выбиралось, разматывалось из слизи и желчи и вползало-всплывало в воздух, завиваясь кольцами над испаряющимися останками моих мыслей и чувств, испытанных в минуты тошноты. Оно было маленьким — длиной то ли в девять дюймов, то ли в продолжительность того сигнала будильника, который не может полностью пробудить вас ото сна, — этакое примитивное концептуальное существо. Я медленно пятился. У твари был круглый, как у рыбы-прилипалы, рот, обрамленный дюжиной острых маленьких сомнений и неуверенностей. Я ощущал ее находящейся чуть ниже от меня по течению в событиях окружающего мира — она раскрутилась на высоту человеческого роста и удерживалась на месте, непрерывно напрягая мышцы, чтобы плыть против хода времени.

Я попятился дальше, к границе светового круга.

— Концептуальные крабы, медузы, кое-какие простые породы рыб, — Никто опустил свой ноутбук на пол и теперь приводил свои волосы во что-то подобное его прежней безупречной прическе. — Мой наниматель может управлять ими, поощряя то или иное поведение. Как я уже говорил, он в этой области настоящий эксперт.

У меня в ушах, в глазах и в горле, под самой челюстью, бешено пульсировала кровь.

— Отзовите его прочь.

— Это люксофаг — светоглот, — любезным тоном сказал Никто, словно бы не слыша меня, словно бы мы с ним вели информативную беседу. — Один из семейства, которое можно было бы назвать идейными миногами. Этот конкретный вид питается, проникая внутрь человеческих существ и высасывая из них способность быстро соображать, реагировать. Они склонны делать своих носителей степенными, уравновешенными и глубоко укореняющимися в той колее, в какую им случится попасть. Это полезный маленький паразит, — Никто улыбнулся, — хотя порой он вызывает тошноту.

— И это было во мне? — Я не сводил глаз с медленно извивающейся рыбы, висевшей всего в нескольких футах от меня.

— Было, — подтвердил Никто. Он встал и небрежно приближался к рыбе сзади. — Нас беспокоило, что вы можете передумать насчет помощи нам в поимке вашего людовициана, когда увидите… — Он сделал паузу. — Я собирался сказать: «степень вашей вовлеченности», но на самом деле подразумевал: «что мы собираемся с вами сделать».

— Боюсь, всучить его мне вам не удастся, — сказал я, по-прежнему наблюдая за рыбой и медленно делая еще один шаг назад.

Никто пожал плечами.

— Ваше мнение ничего не значит. Через секунду этот мой ассистент снова окажется внутри вас, и тогда вы будете делать все, что вам велят.

— Я не… — начал было я, но люксофаг внезапным рывком вернулся к жизни, с молниеносной скоростью устремляясь к моему лицу.

Я шагнул, прыгнул, споткнулся, побежал, упал навзничь, и приземление сопровождалось хрустом пронзительной боли в локте. Маленькая минога пронеслась у меня над головой, ударилась обо что-то, о какую-то крутящуюся и грохочущую невидимую штуковину, которая лязгнула-стукнула и увлекла рыбу в гигантский поток. Я осторожно перевел дух и повернул голову. Едва ли в шести дюймах от меня, подобно миниатюрному обелиску, стоял на торце один из моих диктофонов, и крошечная его лента с глухим жужжанием крутилась в его лентопротяжном механизме, а запись издавала пронзительную никчемную болтовню. Бездивергентная концептуальная петля. Люксофаг вплыл в ее поток, и его смыло прочь.

Я уперся каблуками в гладкие плиты и стал отталкиваться ими от пола, скользя на спине, пока не оказался за пределами светового круга и диктофонного квадрата. Тогда я сел, прижимая к груди свой пульсирующий локоть.

Сбитая с толку минога, кувыркаясь, пронеслась вдоль внутреннего периметра петли — раз и другой, подобно воде, стекающей в сливное отверстие, прежде чем вновь обрела контроль над собой. Она поплыла обратно к мистеру Никто и стала кружить по медленной орбите на уровне его талии.

— Хм, — сказал тот. Одежда Никто теперь снова была сухой, его голубая рубашка выглядела только что полученной от портного и отглаженной, а его джинсы — дорогими и ладно сидящими. — Вам повезло.

Я с трудом поднялся на ноги. Мне повезло. Диктофоны меня спасли, но, чтобы они держали меня в безопасности, чтобы удерживали люксофага Никто взаперти, я вынужден был с ними распроститься.

— Я ухожу, — сказал я.

— Нет, никуда вы не уйдете.