Дневники и письма комсомольцев

18 марта. Сегодня отобрали еще 54 человека. Завтра вечер проводов первой партии. Во главе поедет Спартак Тислер — секретарь Морского райкома комсомола. Он едет насовсем.

Я тоже решила: еду! Ребята очень рады.

21 марта. Меня утвердили начальником эшелона. Надо будет купить валенки и резиновые сапоги, фуфайку и теплые шаровары. Косынку возьму у мамы.

2 апреля. Вот как давно я с тобой не разговаривала, дневник! И не потому, что не о чем поговорить, а потому, что некогда брать тебя в руки.

Сегодня второй день на целине.

Что же было до этого?

Почти весь город провожал нас. На вагонах лозунги: «Привет целинникам!», «Превратим целину в цветущий край!»

Последние рукопожатия, поцелуи, пожелания — поезд тронулся. В вагонах льется песня. Только поют ее по-другому.

Прощай, любимый город,
Уходим завтра в степи.
И ранней порой
Мелькнет за спиной
Знакомый мешок вещевой.

Стучат колеса…

Спать легли далеко за полночь.

Второй день начался обычно, как бывает в вагоне: с очереди к умывальнику. Завтрак получился коллективным.

Родилась мысль устроить соревнование по шахматам. Выбрали судейскую комиссию, разработали условия турнира. За первенство по эшелону — фотоаппарат ФЭД.

Двое суток на ногах, но еще и глаз не сомкнула. Решила прилечь, но не успела и задремать, как прибежали из третьего вагона с криком: «Володю Овечкина зарезали!»

Бегом в третий вагон.

Ох, что тут творится!.. Увидели меня — расступились. Я пробралась в самую середину, подняла руки, крикнула: «Прекратите!» И в этот момент нож впился мне в руку. Но драка прекратилась. Оказывается, мои добрые парни на одной станции посадили в вагон незнакомого человека. Вначале он вел себя хорошо. А на станции Дно пытался купить пол-литра. Но водки не оказалось, и он затеял со зла скандал в вагоне, ударил Овечкина ножом.

Володю в Бологом отвезли в больницу. Этого типа сдали в милицию. Мне наложили на руку швы.

А как познаются в дороге люди! Многих я знала годами. Знала как хороших рабочих, работниц, как активных комсомольцев.

И только здесь, в дороге, я, например, узнала, что Тоня Горбатова, казавшаяся мне в Таллине немного дерзкой и злой девушкой (как-то даже не хотелось ее посылать на целину), оказывается, очень славная, большой души человек. Она родилась в Смоленской области. Отец погиб на фронте. Мать расстреляли каратели. Воспитывалась в детском доме. После семи классов поступила в ФЗО, а окончив, стала работать ткачихой. За три года работы на комбинате окончила десять классов. Мечтает стать агрономом.

Иванов Василий — шахтер. Рос сиротой. Во время войны был вывезен в Германию и там за побег с фабрики отправлен в концлагерь, где пробыл четыре года.

Да разве всех перечислишь!

…На станции Алгабас нас встретили директор совхоза и Спартак Тислер (его уже избрали комсоргом совхоза).

И снова митинг. Директор говорил много и нудно.

Затем отправились в путь. Он был необычен. Нам предстояло проехать около ста километров на тракторах. Дорог нет. На ведущем тракторе — компас. Всего восемь тракторов, шесть открытых саней и два вагончика на санях. В вагончики посадили девушек. Ехали долго. Снега нет, но ветер резкий и очень холодный. А кругом степь, ни единого кустика, ни одного деревца.

Сбились с дороги. Крутили, крутили… Думали, что подъезжаем к совхозу, а вышло, что вернулись к поселку недалеко от станции. Решили все же ехать дальше. Народ устал.

И снова в путь. Ночь надвигалась с какой-то невиданной быстротой. Небо покрылось звездами, а вокруг такая темень, что друг друга не видно. Стало еще холоднее. Ехали долго и молча. И вдруг в темноте раздался выстрел, еще один и еще. Что случилось? Оказывается, это наши салютовали. Совхоз! Приехали!

Вагончиков и палаток, приготовленных для нас, не хватило. Но у нас были еще свои. Закипела работа. Одни разбивали палатки, другие устанавливали печи-времянки, третьи получали и носили к палаткам кровати, матрацы, четвертые уже растапливали печи.

Часам к трем ночи я обошла все палатки. Везде тепло, светло и весело. Сама я осталась жить в вагончике. Никто в эту ночь не спал. В нашем вагончике собрались старожилы. Да, старожилы. Они в совхозе уже десять дней. Очень нелестно отзываются о руководстве совхоза. Говорят, директор — хам, главный бухгалтер и завхоз — пьяницы. Очень хорошо отозвались о главном инженере. Ребята уже завезли шестьдесят тонн зерна на семена. Утром сегодня мы осмотрели совхоз. Усадьба совхоза стоит на реке Аят. Усадьба — это семь домиков, тринадцать вагончиков, а теперь еще восемнадцать палаток. Кругом степь.

Снега уже нет, но посреди поселка грязь по колено в полном смысле этого слова, грязь заливается даже за голенища резиновых сапог. Пустынно, грязно, холодно, но жизнь бьет ключом. Да, с жильем выходит хуже, чем мы ожидали. В вагончиках живут по двадцать человек. Каждый вагон разделен на две половины. Верхние полки в каждой половине вагона сделаны в виде нар.