Дневники и письма комсомольцев

Ходить приходится в полусогнутом состоянии. Уже дважды ударялась головой. Но ничего, привыкнем. Жизнь в два этажа. Наверху в нашем купе спят шесть человек, мы с Лидой внизу. Шесть человек — это очень тесно. Ночью, если хочешь повернуться, и не пытайся этого сделать один. Надо разбудить всех и поворачиваться всем вместе. Раздается хохот.

А утром девчата готовят завтрак, стирают. Ребята заготавливают топливо, ходят за продуктами. В магазинах все, что угодно. Выбор лучше, чем в московских универмагах. Затем все пошли в степь: работы пока нет.

Что-то медлят товарищи руководители с устройством людей. И вообще такое впечатление, что их это не касается. Директор мне ответил: «Не спешите. Все уладится».

Но как быть? Так ведь оставлять людей нельзя. Столько неполадок! Нет, надо пожить, поработать здесь. Как-то у меня дома? Как мой малыш? Скучаешь? Ну, ничего, потерпи. Я обещаю тебе, когда приеду, рассказать хорошую сказочку про степь, про целинников.

3 апреля. Ясное и теплое утро, солнце печет совсем по-весеннему. С утра по очереди один за другим стали подходить к конторе ребята для оформления на работу. Но пока вопрос решается не о работе, а о выплате подъемных.

Потом было собрание. Речь шла не о работе совхоза, а о подписании Обращения Совета Мира.

Имангалиев, парторг, сделал доклад, прочел Обращение. Все подписались, и никто не уходит. Ждут, думают, что наконец-то узнают подробней о совхозе. Но никто и не собирался рассказывать о нем, о предстоящей работе. Тогда ребята стали задавать вопросы: что их ждет? Какие планы у совхоза? Какого направления будет совхоз — животноводческий или зерновой?

Имангалиев слушал, и всем казалось, что он сейчас начнет отвечать, но, увы, он выслушал всех и сказал: «Ну вот и все, можно расходиться».

Я попросила его ответить на вопросы, но он сказал: «Сегодня собрание не по этому вопросу, да и не директор я».

Встретила Спартака. Он стал какой-то странный. На всех злится, а сам ничего не хочет предпринимать. Забрала его с собой, привела в контору. Послала секретаршу за директором.

Пришел сердитый. Не очень ему нравится моя навязчивость. Разговор был официальный. Директор напомнил, что я свое дело сделала и могу уезжать. Тогда я спросила: кто ему дал право так относиться к людям? Кончился разговор тем, что я заявила, что никуда не уеду, пока не будут определены все люди до единого человека.

Тислеру я велела собрать открытое комсомольское собрание. Пригласить всех, кто хочет.

— С докладом будет выступать директор. Так и напишите в объявлении.

Родионов вспыхнул от злости.

— Кто вам сказал, что я буду выступать?

— Народ сказал, — ответила я и ушла.

Разговаривала с ним совершенно спокойно, хотя внутри все клокотало. Нет, кричать я не буду. Посмотрим, кто из нас сильнее. Крик — выражение собственного бессилия, когда-то учил меня в Ленинграде секретарь Смольнинского райкома партии Николай Николаевич.

А вообще-то я побаивалась: придет ли?

Опасения оказались напрасными. Он пришел. Пришли все, кого мы пригласили: главный инженер, парторг, завхоз… Собрались в одной из палаток. На кроватях мест не хватило, тогда положили доски на спинки кроватей, получился второй этаж, многие уселись там. На столбах повесили фонари «летучая мышь». Открыл собрание Спартак, дал слово директору. Тот начал и кончил свое выступление сплошными лозунгами.

Ребята растерялись и не задали ни одного вопроса. Перешли к прениям. Игорь Козловский из Кохтла-Ярве выступил с патриотической речью примерно в таком плане: «Нас прислала партия», «Мы обещаем» и т. д. Я боялась, что опять не получится делового разговора, и попросила слова.

Начала я, очень волнуясь, и, конечно, с того, что мы понимаем те большие задачи, которые ставит партия перед страной, перед нами, здесь собравшимися. Но если мы будем это понимать только на словах, то далеко не уйдем. На носу сев, подъем целины. Когда и где мы начнем работать? Как в совхозе с техникой? Какой план у совхоза? Когда прибудут семена? Где и как будут работать люди? Когда дирекция совхоза начнет разбивку бригад? Собирается ли совхоз строить жилье, мастерские и какими средствами он располагает и т. д.

Ребята со всех сторон кричали: «Правильно!»

Волей-неволей директору пришлось говорить конкретно.

Картина неприглядная. Техники в совхозе почти нет, всего один трактор С-80 и пять ДТ-54. А среди приехавших 60 шоферов, из них 22 первого класса, 74 тракториста, 6 инженеров, 12 техников. Плана поступления техники совхоз не имеет. Плана завоза семян тоже нет. Из стройматериалов — пять финских домиков. После этого стало ясно, почему директору так не хотелось говорить с народом, — он просто боялся!.. Ребята и на самом деле скисли. Но что же делать?

Проехать 4500 километров с одной мыслью: работать — и вдруг…