Дневники Империи

А тем временем граждане, недовольно переминаясь с ноги на ногу, ждали. Сбившись в небольшие группы, нервно оглядываясь по сторонам, они бубнили что-то себе под нос, обсуждая насущные проблемы и желая смерти легионерам, которые, хмуро осматривая окрестности, сгрудились вокруг начальства, готовые дорого продать свои жизни. Впрочем, пока этого не требовалось, и центурион, обнаглев от чувства безопасности, даже снял шлем и теперь потягивал горький дым из трубки, явно сделанной на заказ.

– Когда же уже всё начнётся? – спросили из толпы. Кто именно это сказал, выяснить не было совершенно никакой возможности, но, несомненно, этот вопрос интересовал всех. А потому ораторам пришлось ответить.

– Прямо сейчас. Я почему-то уверен, что больше никто не придёт. Так что, если, конечно, наш Маршал не против, то можно начинать, – оглянувшись на Тулия, сказал Сандр. Ему хотелось зачитать речь ещё час назад, но упёртый вояка раз за разом откладывал начало, ожидая пока подойдёт побольше народа. Нельзя было сказать, что ожидание было бесполезным, но казалось, что Тулий намеренно тянет время, чтобы позлить коллегу. Впрочем, доказать это было совершенно невозможно, ведь за последний час на площадь пришли ещё человек десять. А, следовательно, воин мог со спокойной совестью морозить Сандра, не опасаясь обвинений.

– Ну, значит, начнём, – пробормотал Тулий. Ему ужасно не хотелось начинать, но откладывать было больше нельзя. Если Сандр дал команду начинать, то спорить с ним не стоило. Во-первых, ветеран не хотел заполучить этого чиновника во враги. Да и недостойны были повстанцы слушать их пререкания.

– Да уж, давайте. А то вы задерживаете начало речи уже который час, а у наших соотечественников, без сомнения есть дела, к которым они хотели бы приступить, – зло сверкнув глазами, советник царя отвернулся и начал яростно дышать на замёрзшие руки.

Тулий брезгливо поморщился, но делать было нечего. План был хорош, да и, к тому же, позволил бы командующему войсками вернуться в столицу, заслужив прощение Царя. А ради такого можно было и потерпеть.

– Дорогие соотечественники, я собрал вас здесь, чтобы сообщить великое известие. Три дня назад ко мне прибыл гонец. Через него Царь наш, великий и могущественный, требовал от меня ни в коем случае не прекращать операцию против мятежников. Я же, не меньше вашего страдая от того, что наш город находится в окружении наших же войск, посмел просить разрешения снять, как её некоторые называют, «осаду», – тут Тулия передёрнуло. Опытный вояка, он прекрасно понимал необходимость лжи, но в душе выступал против неё. Тем более, в толпе несомненно был один или даже несколько шпионов Царя. А за такое наглое обвинение правителя можно было в одночасье лишиться всего. – В результате, мне пришлось скакать в столицу и лично с Царём обсуждать эту проблему. Спустя почти дюжину дней горячих споров, я смог уговорить государя нашей страны изменить приказ. Так что военным действиям в городе скоро придёт конец! К сожалению, я могу отвести войска лишь в первый день весны, если повстанцы сами не сдадутся на милость правосудия. А потому могу лишь попросить вас о стойкости. Справедливость обязательно восторжествует!

Однако, толпа явно не хотела ждать. Слишком много потеряли эти люди, слишком мало осталось у них веры в Царя. День за днём боль, холод и голод по капле заполняли чашу терпения, и, наконец, не осталось в ней свободного места. Никто больше не хотел смиренно терпеть, пока его товарищи умирали в муках.

Волнение нарастало. То тут, то там звучали крайне нелицеприятные выражения как в адрес Тулия с Сандром, так и Царя. Кто-то и вовсе предлагал отплатить сторицей за каждую каплю крови, за каждую смерть. Толпа, раньше разбитая на группки, постепенно собиралась в одной большой клубок злости и ярости. Мелькнуло непонятно откуда взявшееся оружие.

Тулий тихо выругался. Он прекрасно знал, что будет дальше, и оттого торопливо выхватил свой меч, собирая легионеров вокруг себя. Ему уже приходилось выбираться из подобной ситуации, но только сейчас на каждого солдата приходилось пятеро горожан. И, несмотря на отличную выучку и дисциплину, выстоять будет очень сложно.

Сандр тоже осознавал плачевность положения. Но, в отличие от коллеги, он не собирался драться. Канцелярский работник, а не воин, он почти ни разу не держал в руках меч и не бывал на передовой. А потому единственное, что он мог сделать – скакать прочь. Но без Тулия его бы не выпустили из города, а, потому, советник, в спешке запрыгивая на коня, окликнул ветерана.

– Тулий, давай, пора бежать, – закричал Сандр, опасливо косясь на толпу, которая медленно, словно с ленцой двигалась на солдат. – Ты не хуже меня знаешь, что у тебя нет шансов. Даже если тебе повезёт разогнать горожан, то по пути к границе города оставшихся из вас уничтожат мятежники.