Дневники импрессионистов

Мой отказ от прекрасного магазина на улице де ла Пе был серьезной ошибкой, и мне пришлось расплатиться за нее 25 годами тяжелых переживаний. Я и теперь не понимаю, как мог совершить ее: ведь я отчетливо понимал тогда, что именно удачное расположение магазина обеспечило немедленное расширение и дальнейшее процветание нашей фирмы. Этот магазин спас моих родителей, дело которых совершенно захирело в злополучном помещении на улице Пти-Шан. Мое страстное увлечение творениями наших великих художников совершенно ослепило меня, я забыл, что я коммерсант и что целый ряд обстоятельств не позволяет мне предаваться столь дорогостоящим затеям. В данных обстоятельствах, как и в течение всей своей жизни, я думал скорее об интересах других людей, чем о своих собственных, и поступал не как торговец, а как художник-дилетант.

Я слишком поздно сообразил, что выставки выгодны художникам, поскольку они упрочивают их репутацию, но вредят торговле. Покупатели видят на них слишком много вещей сразу, колеблются, прислушиваются к отзывам других посетителей и, в конце концов, решают повременить с покупкой. Кроме того, в большом зале любой предмет кажется маленьким, а следовательно, и цена, запрашиваемая за картину, кажется слишком высокой, чего не было бы, если бы картины смотрелись в маленьком помещении. Сколько раз мне самому пришлось убеждаться в этом, покупая картины! Цена, представлявшаяся мне очень низкой, пока я был у покупателя, сразу начинала мне казаться высокой, как только картину перевозили ко мне в галерею, да и сама картина часто выглядела гораздо хуже, потому что соседство других полотен, особенно полотен более высокого качества, всегда вредит тому, на которое смотришь.

Кроме того, в нашем деле товар чаще всего привлекает любителей не своими подлинными достоинствами, а редкостью и особенно ореолом тайны, окружающей его. Если по наивности показать много шедевров сразу, то, вероятнее всего, ни один из них не будет куплен. Зрители удовлетворятся тем, что посмотрят на эти шедевры, а потом пойдут в другое место и купят там по более дорогой цене менее примечательные, но лучше показанные полотна.

Моя вместительная галерея обладала еще одним недостатком — ее размеры вынуждали меня делать все новые покупки, чтобы подогревать интерес посетителей. Словом, я, и без того слишком увлеченный произведениями искусства, перестал сообразовываться со своими возможностями.

Через несколько месяцев после моего переезда на улицу Лаффитт разразилась война, наши армии были одна за другой разбиты, и пруссаки подошли к Парижу. Чтобы избавить жену и пятерых малышей от ужасов неизбежной осады, я решил немедленно отправить их в безопасное место и остановил свой выбор на Балане в Перигоре, где у моего тестя было имение. Сам же я наспех упаковал все свои картины, начав с самых дорогих, с намерением отослать их в Англию, а затем уехать туда, лично получить груз и посоветоваться с тамошними своими друзьями о том, как мне быть в дальнейшем. Я успел отправить все в Лондон до того, как неприятель перерезал железную дорогу, и уехал из Парижа как раз перед тем, как были закрыты заставы. Рамы большинства картин за неимением времени упаковать не удалось. Я принял решение уехать в Англию и увезти туда свои картины не только потому, что не хотел рисковать ими, но еще и в надежде на то, что, используя свои заграничные связи, я в известной степени сумею и там продолжать свои операции, поскольку в моем распоряжении будет большое количество превосходных полотен. Я рассчитывал таким образом обеспечить семью, помочь друзьям, а по окончании войны расплатиться по своим обязательствам. Фор, г-н Гольдшмидт и некоторые другие лица также поручили мне отослать в Лондон их коллекции вместе с моей. Таким образом, прибыв в Англию, я имел в своем распоряжении замечательное собрание первоклассных произведений искусства.

Я отправил весь багаж на имя Уоллиса, которого попросил оставить его в таможне, пока я не найду места, где смогу расположить мою коллекцию. Уоллис подыскал для меня временное помещение в Хаймаркете, и вскоре я его снял. Галерея, находившаяся в доме № 159 по Нью Бонд-стрит, представляла собой просторное, пустовавшее тогда помещение; по досадной случайности она называлась Немецкой галереей. Недостающие мне рамы я заказал тут же, в Лондоне.

В Англии меня знали слишком мало, чтобы мое имя привлекло на выставки много народу; поэтому я счел за благо объявить их устроителем несуществующий выставочный комитет в составе Коро, Милле, Ж. Дюпре, Диаза, Добиньи, Курбе. К этим именам я впоследствии добавил Бонвена, Рикара и Легро, находившихся в Лондоне, а также Фромантена и Зиема.

Я упоминался лишь в качестве администратора выставки. Разумеется, я не мог предварительно проконсультироваться со всеми названными художниками, но был совершенно уверен, что они одобрили бы мои действия.