Дневники казачьих офицеров

13 марта перестрелка моей разведки с разъездами красных у зимовников Пишвановых. 14 марта обнаруживается передвижение полка пехоты при двух орудиях и трех эскадронов конницы красных от Двойной к зимовнику Ф. Лисицкого. К полночи по моей просьбе прибывает ко мне батальон стрелков 3-го стрелкового полка и сотня карачаевцев знакомиться с участком.

Наш полк совершенно вымотан, казаки и лошади голодные и неузнаваемы от голода и холода. Трижды прошу дать полку день-другой передохнуть, тем более части в Великокняжеской ничего не делали; и только после того, как я донес, что еще немного такой работы и полк станет совершенно небоеспособным, начдив Глазенап высылает вышеуказанный полк и карачаевцев.

15 марта к 10 часам утра, ввиду того что противник занял зимовник братьев Михайликовых, занимая и хребет, который тянется между зимовником Пишванова и речкой Бекетная, — я с батальоном стрелков, с двумя сотнями карачаевцев, с двумя орудиями и двадцатью пулеметами на линейках и тачанках обошел противника справа, зашел ему в тыл и стремительной конной атакой опрокинул два эскадрона, высланные против меня. Забираю два орудия и вбиваюсь в их пехоту, но в это самое время батальон моих стрелков сдается противнику и открывает огонь по мне и по сотням около меня.

Красные приводят себя в порядок и переходят в атаку. Быстро отведя часть к зимовнику Безуглова и присоединив к себе все сотни полка, атакую снова противника, и он окончательно бежит, оставив около 60 человек убитыми и ранеными и пять пулеметов. Взято в плен 12 стрелков, перешедших к противнику (расстреливаются).

Противник терпит неудачу и у станции Ельмут, и его части, наступающие по всему фронту, отходят к станции Двойная.

16 марта меня сменяют карачаевцы, а 1-й Лабинский полк — кабардинцы, мы размещаемся в Великокняжеской. 2-я Донская конная дивизия получает приказание идти к Новочеркасску; пехота и конница 1-й армии действуют между реками Сал и Маныч, в районе хуторов Николаевский, В. Соленый и курорта Три Брата.

17 марта к вечеру высланная разведка доносит, что со стороны зимовников Пишвановых [К сожалению, текст не дает четкого ответа, сколько было зимовников и сколько там было Пишвановых. (Примеч. ред.)] на Великокняжескую наступают от Двойной два батальона пехоты и эскадрон конницы, обе группы имеют артиллерию. Приняты меры: вся наша пехота и артиллерия выводятся на окраины Великокняжеской и занимают позицию.

Подготовлены окопы у кирпичных заводов. Между тем наши сотни из разведки не возвращаются: получено донесение, что они под давлением наступающего противника отходят к станице. Карачаевцы и кабардинцы, почти все, ночью с 17-го на 18-ое отходят тоже в станицу.

В Великокняжеской, переполненной войсками, происходит столпотворение, так как частям даже не отводятся строго районы и все перепутано. Спешно уходит бригада 2-й дивизии на Торговую, жители станицы принимают отход за общий и начинают бежать.

На рассвете 18 марта красные наступают главным образом со стороны зимовника Безуглова. В 13 часов получаю донесся че от командира разведывательной сотни (есаул Савченко), что он отступает и находится в 5 верстах от Великокняжеской. Получив это донесение и не имея никаких приказаний, посылаю адъютанта с донесением в штаб генерала Глазенапа, чтобы узнать, имеется ли у него такое донесение. Адъютант возвратился и доложил, что донесение есаула Савченко получено в штабе, но там еще играют «на пианино» и выделывают «па». Послав донесение есаула Савченко командиру 1-го Лабинского полка, я предупреждаю, что вывожу мой полк с квартир.

Точно в 15 часов начался бой у кирпичных заводов, слышна была пулеметная, ружейная и артиллерийская стрельба, а снаряды красных рвались уже в самой станице. В 15.30 получил приказание спешно прибыть в штаб группы. В штабе полное замешательство, все встревожены. Отдано приказание всей коннице выходить из станицы (моему полку в голове колонны) за высоты, в направлении вдоль полотна железной дороги между Великокняжеской и Двойной. К 16 часам мы рысью выскакиваем из станицы под ружейным огнем противника, чей правый фланг уже доходил до железной дороги у разъезда. Перейдя в намет, я почти достигаю разъезда и занимаю фланговое положение к пехотным частям противника, который осаживает и останавливается.

Я посылаю спешно донесение, в котором прошу усилить меня лабинцами, для действия во фланг и тыл противника. Ответа не получаю.

В это время, по приказанию штаба, лабинцы и Сводно-Горская дивизия (не совсем подготовленная к боевым действиям) растягиваются в цепь вдоль полотна железной дороги и начинают ружейный и артиллерийский бой. Через некоторое время из-за нашей цепи вырываются две сотни карачаевцев, бросаются на пехоту красных, почти доскакивая до нее, цепь начинает волноваться, но горсти карачаевцев, никем не поддержанные и потерявшие многих при встречной борьбе, начинают поспешно отходить назад. На этом замирает все на нашем участке до самой ночи.