Дневники мотоциклиста. Часть Первая

Во-первых, «дореволюционные» Форды, Кадиллаки, Понтиаки, Плимуты и Шевроле периода 40-50-х, оставшиеся от тех ещё америкосов. По одну сторону баррикад. Это р-р-раз. С другого бока МАЗы, КамАЗы, «Жучки» с «Москвичами», как последние приветы дружеского соцлагеря. Это два. Местные кулибины умудряются врезать в ВАЗ-овскую «Копейку» ещё один блок дверей, и используют эти «шестивесёльные лимузины» как народное такси. И набивается туда нашего кубинского народу…

И всё это железо ржавое ещё как-то движется, тарахтит и перемещается. Со страшным дымом и рокотом. Недаром, самая часто встречаемая вывеска на Кубе – «пончера» (мелкосрочная автомастерская). Нам довелось испытать на себе агрегаты разных эпох и социальных строев в действии. Увы, и здесь победа не за социализмом.

Немного особняком стоит «Фиат» какого-то 70-лохматого года, размером раза в полтора меньше (!) нашей «Окушки». Счастливые обладатели этого нечто с гордостью водружают на капоте увесистую фигуру оловянного лебедя, размером чуть не с само авто. «Ягуар» со своим ягуаром отдыхает: «Мучо бьен коче!» – в смысле «очень хороший автомобиль» [80]!

И самая последняя – третья, современная волна автомобилестроения: «корейцы», «французы», «чехи» и даже «немцы» (фрагментарно). Тут нечего и говорить – безликий алеманский жестяной ширпотреб. Когда я в первый раз увидел на улице какой-то роскошный, весь чёрный и в хроме, весь вылизанный хозяином «Кадиллако-плимуто-шевроле», в восторге воскликнул:

– Смотрите, падры, «Чайка» [81]!

– XXXЯЙКА! – не разделили радости падры. Но экспрессивное название за «кочами» прижилось.

Также помимо гужевого, велорикшевого и прочего мотоподобного на улицах Гаваны существует ещё и общественный транспорт: такой потусторонний хтонический советский тягач (МАЗ, КрАЗ…), который тащит за собой ржавый двугорбый приёмник-распределитель и автозак в одном корпусе. Оттуда торчат (и периодически вываливаются от тесноты) руки, ноги и лица невозмутимых кубинцев. И всё это в густом удушливом мареве солярных выхлопов, словно вырвавшихся из самой преисподней. От эдакой кромешной жути веет инфернальностью Стивена Кинга.

Ля Рампа. «Баскетбол-тим»

11 762 км пути (42 км по Кубе)

Едва свернув с Ля Рампы (Тверская типа), чтобы «ля покурить» и «ля приобщиться» к фляжке, мы познакомились с двумя кубинцами афроамериканской наружности. Заинтригованные нашими майками (ярко жёлтые, с недвусмысленными пиктограммами во фронте), те сделали робкое предположение:

– Basketball team? [82]

Юмор, он и на Кубе юмор. Я тоже включился, мол: ага, команда из города ЧЕГЕВАРИНСК. Вообще, весело пообщались с помощью двух слов и трёх жестов. Тут же в разговоре была произнесена фраза, ставшая затем культовой: «Сиберия – фрио!» [83] – и руками себя обнять, как от холода: «У-у-у…» Впоследствии в общении с кубинцами нам достаточно было сказать лишь первую часть фразы, вторую показывали уже сами кубинцы. Что вызывало каждый раз приступы хохота с обеих сторон.

– Видимо, эту фразу им преподают в школах, – сделал заключение мудрый Леопольд.

Задали нашим новым знакомым вопросы, которые беспрестанно мучили нас уже целых полдня: как правильно «сэрВэса» или «сэрБэса»? Че – он «ГеВара» или «ГеБара»? Гавана – она «ГаВана» или «ГаБана»? Правда, как всегда, оказалась где-то посередине [84]. Рассказали им и о нашем Плане. «Барадэро – но Кьюба!» – не одобрили они лишь один из пунктов [85]. Скажу лишь, что заключение это принято считать аксиомой в кругах настоящих аборигенов, к которым мы по мере повествования медленно, но приближались.

Обменялись монетками на память. В знак дружбы навек. Они нам местное песо с Че, а мы им алеманский КУК. Помните про курс конвертибле? Ну и что, зато с Че. Сувенир. Новые знакомые пригласили нас в кафе неподалёку, где вечером должны будут играть: они ещё и музыкантами оказались. И мы обязательно пошли бы, если бы не А-ДА-ПТА-ЦИЯ…

– Где мы сейчас, пацаны?

– Мы сейчас в районе Ведадо, на улице…

– Неее! Мы сейчас, сука, на Кубе! А-а-а!

Гавана, где-то в центре

11 770 км пути (50 км по Кубе)