Дневники мотоциклиста. Часть Третья

– Пойдём, Алан, с нами «эль накатим».

– Я только одну. Не люблю, вообще-то. А чего вы на веранде какими-то бананами закусываете? Сейчас ужин будет.

– А мы ещё и за ужином «эль накатим». А потом и вовсе напьёмся (мы же – «руччо») и песни русские будем петь. Грустные. Ибо в печали мы сегодня [5]:

«Ой, ты степь широ-о-о-ока-а-а-я-я…» [6]

Сьенфуегос. «Сэна» и «Сиеста»

Всё, что кубинцы называют «чикен», может оказаться каким угодно пернатым, судя по внушительным размерам обглоданных нами костей: ноги толще моих! «Эль индюх»? Да какая, собственно, разница, если вкусно? Если бы ещё не воспоминания о потчеваниях на убой у тётки Анай. Но такова теперь наша карма – неизбежно сравнивать всё с нашим Тринидадским Пиком.

Снизошедшая на меня сыть-да-пьяная благость сподвигла на «ля пообщаться» с хозяйкой дома. Она утверждает, что её родители коммунисты и русофилы, поэтому назвали её русским именем. А зовут её… Иданья. Такое вот русское имя. С английским у неё ещё хуже, чем у меня. Но она призвала на помощь дочу свою, девку лет 12-ти. А я призвал в помощь рон, принятый ранее. Но дочка Ольга (так вот, видно, кому от дедов-русофилов русское имя досталось) английский в школе учит, видимо, ещё хуже нас в своё время – то есть никак! Хорошо, что свидетелей нашего лингвистического позорища не было. Оборжались бы.

Но втроём, на стыке языков (включая язык жестов) как-то сговорились. Они мне про многочисленных родственников и знакомых, глядящих с фотографий на стенах. А я им про далёкую отчизну свою. Для наглядности нарисовал в бортовом журнале (сразу за непонятно откуда там взявшейся надписью «Issac Delgado», большой огурец нашей Родины. Линией пополам его разрезал (Уральские горы), и в центре точку жирную: Чегеваринск (прям центр вселенной, куда деваться)!

– Вот это мы: «Сиберия – фрио!» Прямо сейчас минус «бэйнте» [7] градусов нашего Цельсия!

(Про то, что снега в декабре до сих пор нет, не стал упоминать, чтобы не портить эпический образ нашего сурового северного края)

Иданья обалдевает:

– В том году была у родственников в Австрии. Чуть не умерла от холода.

(Вот же растения комнатные)

Хозяюшка пыталась произнести моё имя, но безуспешно: всё какой-то кривой «бади» получался. Ладно, так тому и быть: буду вашим глупым Бадди – закадровым голосом этой героической Саги. А вам, сеньора, спасибо за прозвище.

Сьенфуегос. «План наступления»

А в это время сыны Арея [8], расположившись на террасе, склонились над картой предстоящего наступления, неспешно попивая, покуривая и обсуждая план дальнейших манёвров. Алан, повторно склонённый к «эль накатить», помогал в привязке к местности. Отметил крестиками на карте «точки входа в иную реальность», то есть дискотеки и прочие злачные места. Заодно поинтересовался: а заезжали ли мы в ботанический сад?

(Какая связь между ботаническим садом и дискотэк? Алану больше не наливать!)

– Это тот, что мы по дороге сюда мимо проехали? Нет, Алан, «никаких экскурсий и цифр для запоминания»!

– А водопад под Тринидадом? А плантации кофейные? Вот тут, если по карте (ловко, как Чапай, картофелины на карте расставляет [9]).

– Блин, отцы, мы чего такие олухи? Могли ведь заранее в путеводитель заглянуть. С другой стороны, застряли бы тогда совсем в Тринидаде этом треклятом… прекрасном. А ехали сюда в каких чувствах – не до водопадов глупых.

– Захотим, и вернёмся! Только не хотим сейчас.

Ещё Алан упомянул о герое революции по имени Сьенфуегос. Теперь понятно, откуда название Семихренска?