Дневники. Письма. Трактаты. Том 1

Известно, что с самого начала реформации Дюрер примкнул к числу ее сторонников. В 1517 году он присоединился к так называемой штаупитцианской общине – кружку реформистски настроенных лиц, объединившихся в Нюрнберге вокруг викария августинцев Иоганна Штаупитца и его доверенного лица Венцеслава Линка. В начале 1518 года Дюрер послал в подарок Лютеру свои гравюры.[4] Ближайшие друзья Дюрера – Вилибальд Пиркгеймер и Лазарус Шпенглер – также принадлежали в тот момент к числу ревностных почитателей лютеранства. В 1520 году оба они издали анонимные брошюры в защиту нового учения, за что были отлучены от церкви. Все эти данные об отношении Дюрера к реформации в начале ее развития дополняются его собственными словами в письме к Спалатину, где он с восхищением отзывается о Мартине Лютере и выражает желание запечатлеть черты «святого человека».

На последующие годы (1520—1521) приходится поездка Дюрера в Нидерланды, о которой мы хорошо осведомлены из так называемого «Дневника путешествия в Нидерланды». Поездка эта была вызвана главным образом деловыми соображениями. Несмотря на все хлопоты, дело с пенсией по-прежнему не двигалось. Тогда Дюрер решил обратиться к новому императору Карлу, который только что прибыл из Испании для коронации и находился в Брюсселе. 12 июля 1520 года Дюрер в сопровождении жены и служанки выехал в Нидерланды.

«Дневник путешествия в Нидерланды» сохранил интереснейший материал об этой поездке. Форма его несколько необычна. Это, в сущности, не дневник, а приходо-расходная книга, в которую Дюрер заносил с педантичной аккуратностью все, что он истратил или выручил за день, вплоть до стоимости полученных им подарков. Отсюда – фрагментарность записей и то впечатление сухости, которое возникает при первом ознакомлении с «Дневником». Однако это первое впечатление обманчиво. Стоит лишь вчитаться, и незначительные, на первый взгляд, записи о переездах, расходах, подарках, обедах раскроют перед нами картину медленного путешествия по изрезанной границами феодальных владений Германской империи с ее бесчисленными таможнями и пестрой денежной системой, введут нас в быт Дюрера в Нидерландах, позволят проследить его занятия, хлопоты о пенсии, познакомят с кругом его друзей. Мы увидим, что дело о пенсии отнюдь не являлось единственной целью его путешествия. Добившись своего, Дюрер не спешит покинуть Нидерланды, но проводит в разъездах еще полгода. Он посещает Брюссель, Гент, Брюгге – старейшие очаги нидерландской живописи. Здесь он осматривает прославленные произведения мастеров XV века – «Гентский алтарь» Губерта и Яна ван Эйков, картины и росписи Рогира ван дер Вейдена, Гуго ван дер Гуса, Дирка Боутса, Ганса Мемлинга. В Брюгге он видел мраморную мадонну Микельанджело. Но не только произведения искусства привлекают его внимание. Нравы и обычаи, костюмы и домашняя утварь, местные достопримечательности, оружейные мастерские – все вызывает в нем живейший интерес. Он покупает произведения искусства, книги, различные редкости. Альбомы его покрываются зарисовками, а в «Дневнике», вкрапленные среди денежных расчетов, появляются восторженные описания памятников архитектуры, скульптуры и живописи, чудесных сокровищ Мексики, разных диковинных вещей, впечатлений о поразивших его своей роскошью религиозных процессиях или рассказ о приключении в Зеландии, куда Дюрер поехал в надежде посмотреть выброшенного на берег гигантского кита.

Поездка Дюрера превратилась в его триумф. Художники встречают его с восторгом. Как некогда в Венеции, антверпенский Совет предлагает ему остаться в Антверпене на выгодных условиях. Наместница Нидерландов, датский король, многие представители знати и купечества добиваются его работ. Следуя далее за повествованием «Дневника», мы найдем в нем упоминание о многочисленных встречах с художниками, о знакомстве с учеными-гуманистами, в том числе с знаменитым Эразмом Роттердамским, которого Дюрер нарисовал во время одной из встреч. Возможно, что он виделся в Нидерландах также с Себастианом Брантом[5]и Томасом Мором. [6]Как видно из «Дневника», Дюрер постоянно вращался в Нидерландах в кругу торговых агентов португальского короля и южно-немецких купцов, среди которых, как полагают, было много сторонников лютеранства. Дюрер обсуждал с ними волновавшие тогда всех вопросы реформы церкви, обменивался брошюрами Лютера и его приверженцев. Когда же в мае 1521 года до Дюрера дошли оказавшиеся впоследствии ложными слухи об аресте и смерти Лютера, в «Дневнике» появляется страстное восхваление «святого человека», обличавшего «нехристей пап» и осудившего порядки, при которых «у нас грабят плоды нашей крови и нашего пота, так бессовестно пожираемые бездельниками». И Дюрер обращается с горячим призывом к Эразму поднять свой голос в защиту правого дела.

Это одно из интереснейших мест «Дневника». Написанный в тот момент, когда Лютер все еще находился в центре всеобщего энтузиазма, этот отрывок свидетельствует о том, что, подобно многим, Дюрер видел в то время в Лютере защитника обездоленных, борца за справедливость.