Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

Во время распределения катихизаторов о. Алексей Савабе стал ходатайствовать, чтобы Стефана Тадзима назначить негласно служащим катихизатором. Этот Тадзима служил когда–то проповедником, бросил службу, чтобы заняться торговлей; наскучила ему торговля, стал проситься опять на церковную службу; между тем женился по–язычески, без церковного венчания; я узнал об этом и сказал ему, что он сделал такой проступок, не загладив который, никаким образом не может сделаться церковнослужителем; загладить же он может только следующим образом: принести раскаяние пред священником, потом попросить его перевенчать их; затем, ко времени следующего Собора, он может попросить священника благословить его частно служить по проповеди; если священник согласится на это, то попросить у меня пособия для помогающего ему по проповеди, и я дам это пособие, которое и будет идти ему, Тадзима, не гласно от Церкви, а частно, из рук священника. Если он, служа таким образом в год или два, успеет оказать заметные услуги по проповеди, то есть привести ко Христу, скажем, не менее десяти–пятнадцати человек, то священник будет иметь право ходатайствовать пред Собором о принятии его вновь в число катихизаторов. Все это, несколько месяцев тому назад, я лично и весьма подробно объяснил Стефану Тадзима, и он сказал, что поступит так. Между тем оказалось, что он и не думал повенчаться, а живет до сих пор в незаконном браке. Я отказал о. Алексею в его просьбе с выговором за неприличие подобных просьб для священника. А сегодня о. Алексей Савабе вновь явился с тою же просьбою:

— Я повенчал Стефана Тадзима. Теперь позвольте назначить его частно на проповедь.

— Такое–то уважение к церковному таинству у Тадзима, да и у Вас тоже! Венчаться для того только, чтобы добиться назначения на службу и церковного содержания! Как же он будет учить о церковных таинствах?…

Сделав строгий выговор о. Алексею, я запретил ему и думать о назначении Тадзима на проповедь, по крайней мере в ближайшем будущем, без надлежащего испытания его.

В четыре часа был Александр Петрович Извольский, посланник, с которым я хотел поговорить пред отправлением его в Хакодате. Отправляется он туда завтра, главное — найти место для постройки Консульства, которое оказывается необходимым, по мере увеличения значения Хакодате. Наше Консульство там было до 1872 года, когда оно перенесено в Токио и сделано генеральным (потом Посольством). Место, полученное в 1857 году от японского Правительства для постройки Консульства, ничем не было фактически закреплено за Консульством, как только постройкой зданий на нем. Требовало японское Правительство тогда, и не раз, плату за него, но консулы все коллективно согласились не платить: «для Консульства–де место должно быть даровое», «или же пусть верховное Правительство, в Эдо, постановит для того правило». В 1885 году все здания Консульства, за исключением Церкви, дома священника и небольшого дома переводчиков сгорели; в 1867 году сгорел госпиталь, построенный на сто человек, на участке, смежном с Консульством. Оставшиеся на месте Консульства здания, с 1870 года, когда я был в России хлопотать об учреждении Миссии, предоставлены в полное владение Духовной Миссии. Тогдашний директор Азиатского Департамента господин Стремоухов мне лично это объявил. Вот его слова были: «Теперь дело идет о переводе Консульства из Хакодате в Едо; когда это состоится, тамошние здания вполне предоставляются Духовной Миссии». Итак, с переходом Консульства из Хакодате, здания — принадлежность Духовной Миссии, место — тоже стало ее местом; но Духовная Миссия уже не могла противиться требованию Правительства платить за него, и она платила ежегодно по 240 ен ренты за место; таким образом, почти в продолжение тридцати лет уплатою почти семи тысяч ен Духовная Миссия и de facto закрепила место за собою; и теперь взять это место от Миссии опять под Консульство было бы несправедливостью. — Соседнее место через узенькую дорожку от Миссии, что было под госпиталем по оставлении его Консульством, как место, за которое ни Консульство и никто не вносил платы, тем самым de facto опять поступило в распоряжение японского Правительства и отдано им под Английскую

Епископальную Миссию. Пусть–ка его вернет себе Русское Консульство! Это, конечно, невозможно — никаких основательных причин на то Русское Консульство не представит. А место Духовной Миссии, кажется, имеется в виду взять от нее опять под Консульство; по крайней мере на часть места тамошний консул Матфей Матфеевич Геденштром[?] уж очень сильное притязание заявил. Вот по этому поводу я и хотел говорить сегодня с посланником. Я сказал: